Царица Пальмиры

У стены напротив возвышались семь колонн из золотистого мрамора с красными прожилками. Между ними висели тонкие шелковые занавески, которые легко раздувались под мягким вечерним ветерком. В самые холодные дни шелк заменяли тяжелой шерстяной тканью коричневато-золотистого цвета.

Стены украшали красочные фрески, изображавшие богов и богинь, играющих в любовные игры. Диану, целомудренную богиню охоты и луны, пленил, схватив в объятия, бог солнца, Аполлон, дерзко ласкающий ее обнаженные груди. Не менее целомудренных подружек Дианы преследовала целая стая жадных сатиров. Чувственная Венера, богиня любви, полулежала на ложе. Эта бело-розово-золотистая голубоглазая красавица была абсолютно обнаженной, а двое очень красивых и чрезвычайно щедро одаренных природой молодых смертных мужчин пытались ублажить ее. Юнона, царица тех счастливцев, что жили на горе Олимп, лежала на спине с широко раскинутыми ногами, лицо выражало экстаз, в то время как Вулкан, бог кузнечного ремесла, тяжко трудился. Юпитер, царь Олимпа, был представлен в двух видах: в виде лебедя, обольщающего прекрасную Леду, жену спартанского царя Тиндарея, и в виде быка с каштановой шерстью, похитившего и соблазнившего Европу, дочь Агенора, царя финикийского города Тира. Однако обе эти дамы выглядели очень довольными. Среди богов и богинь резвились нимфы и кентавры. Они изображались в самых разнообразных позах, некоторые из которых были весьма интересны.

Внимательно изучив эти фрески во время своего первого визита в апартаменты, Марк с улыбкой заметил:

— Не уверен, что такие вещи возможны, если у тебя тело наполовину человеческое и наполовину лошадиное. Он сидел, откинувшись, в кресле у стены.

— Однако дамы, кажется, довольны, — раздался голос Зенобии из черного мраморного бассейна, в котором она плавала. В кристально-чистой воде бассейна виднелись ее собственные, очень чувственные формы.

— И все же это меня удивляет… — размышлял он. Потом он повернулся к ней.

— Иди же ко мне, любимая. Прошло уже более трехсот ночей с тех пор, как ты лежала в моих объятиях. Боги знают, что я всегда был терпеливым мужчиной, но теперь моему терпению пришел конец.

Ее серые глаза потемнели при воспоминании о страсти той единственной ночи и на мгновение мягкая улыбка тронула ее губы. Она подплыла к краю бассейна, медленно поднялась по ступенькам, а он с пылким желанием смотрел на ее пышное золотистое тело. Капельки воды мерцали подобно алмазам. Она лениво вытерлась, взяла алебастровый флакон и направилась к нему через комнату. Вручив ему флакон, она промурлыкала:

— Не натрешь ли ты меня этим кремом, Марк? Не дожидаясь ответа, она пошла к ложу и легла на живот. Поднявшись, он снял набедренную повязку и, обнаженный, присоединился к ней. Уже пришло лето, и ночь была теплой. Он широко раздвинул ее ноги и сел, используя в качестве сидения ее ягодицы. Потом он вылил ароматный розовато-лиловый крем на свою большую ладонь и осторожно поставил флакон на одну из ступенек ложа. Потерев ладони Друг о друга, чтобы равномерно распределить крем, он начал массировать ее.

— О! — протянула она, когда его руки прошлись по ее спине и плечам.

Он продолжал массировать в течение нескольких минут, пока крем не впитался в ее кожу. Потом изменил позицию, сев лицом к ногам, и склонился над ней. Взяв еще немного розоватого крема, он начал массировать ее ягодицы.

— 0 — о-о-х!

Зенобия тихонько вскрикнула от удовольствия, а он улыбнулся. Она задумала поиграть с ним в эту возбуждающую игру, ну что ж, он кончит делать массаж, и она будет не в состоянии контролировать пламя, бушующее внутри ее.

Закончив массаж ягодиц, он начал втирать ароматный крем в кожу ног, а затем стал массировать руки. Делая это, он в то же время покрывал дразнящими поцелуями ее шею, отведя предварительно в сторону длинные черные волосы. С большим удовлетворением он заметил, что она вздрагивает под его прикосновениями.

— Марк!

Ее голос был каким-то напряженным.

— Да, любимая? — спросил он без малейшего волнения.

— Думаю, пора закончить.

«Конечно же, пора остановиться», — думала она в неистовстве. Все ее тело горело и жаждало ласк.

— Уже? — спросил он невинно и, просунув руки коснулся ее дивных грудей. Дразнящими движениями он пощипывал соски, и вздох удивления доставил ему большое наслаждение. Он накрыл ее своим телом, и его тяжесть вдавила ее в матрас. Он прошептал ей на ухо: