Возлюбленная

Уличные девки Рэм Эли могли похвастаться девственностью не больше, чем местные мужчины своей честностью. Эта густо населенная окраина Лондона славилась своими притонами. В мрачных кварталах собирались негодяи всех мастей: карманные воры и сводники, фальшивомонетчики и взломщики жилищ, подставные лица и торговцы краденым товаром. Рэм Эли, Пикеринг Курт и Феттер Лайн представляли собой ряды ветхих домов с многочисленными темными проходами между ними. Грязные дворы кишели крысами. Люди, скрывавшиеся от правосудия, могли рассчитывать на убежище в меблированных комнатах Лены Джерроу или в одном из дюжины похожих заведений, лишь бы у них были деньги.

Если какой-нибудь констебль или караульный по глупости забредал сюда в поисках преследуемого преступника, его всегда ожидала неудача. Во время своих рейдов они рисковали быть жестоко избитыми вооруженными бандитами, обосновавшимися во всех дворах и переулках. Немногим людям со стороны удалось бы отыскать обитель миссис Джерроу – «темное место», где входы и выходы в дом были замаскированы в лабиринтах других переулков среди полуразвалившихся зданий.

Хотя Морган не переставал мысленно благодарить судьбу за посланное ему убежище, в котором можно было спокойно дожидаться Еноха, ему все равно было не по себе. Енох должен был прибыть из Корнуолла несколько дней назад и направиться прямо к нему, как они договаривались.

Наконец, он перестал ходить по комнате и остановился у окна. Сквозь полоски, прочерченные по запылившейся поверхности стекла, он задумчиво смотрел вниз, на переполненный людьми переулок. В такой толчее Еноху нетрудно остаться незамеченным. Это уже не раз проверено.

Как бы между прочим Морган вспомнил о Полли. Если она в очередной раз войдет в комнату, почему бы ему не повалить ее на ту провисшую кровать? Раз он не может найти утешение в одном, то, может быть, с ней ему станет полегче. Потакая его чисто мужским потребностям, она заставит его на час или два отвлечься от своих мыслей. Он не сомневался, что здоровая и добродушная девка удивлена и даже немного обижена его сдержанным поведением.

В былые времена, когда ему доводилось останавливаться здесь, он без колебаний развлекался с Полли. В памяти всплыли знакомые картины. Он вспомнил ее распростертое тело, большие розовые соски, пышную грудь, полные бедра и участок светло-желтых волос внизу живота, где скрывалась горевшая необузданным желанием плоть. Живо представились ее полузакрытые глаза и разомкнутые губы, когда она медленно сползала по его телу вниз, готовая принять его напрягшийся орган.

Тогда Полли была нужна ему, сейчас – нет. Сознавая это, Морган обрушил на себя тысячу проклятий.

Единственная в мире женщина, которую он по-настоящему желал, далеко, и он сам хотел расстаться с ней навсегда. Он поступил правильно, отправив Дизайр подальше от этих мест. На этот счет у него не было сомнений. Тогда, спрашивается, зачем напрасно убиваться? Она не приспособлена к той жизни, которую он ведет. Разве она сама не говорила ему это?

Внутри у него что-то дрогнуло, когда он вспомнил выражение ее зеленых глаз во время их прощания перед отъездом из кузницы. Тогда, насильно вложив серьги с изумрудами ей в руку и предложив использовать их в качестве приданого, он ранил ее в самое сердце. Но он сделал это сознательно.

В разлуке с ним Дизайр при воспоминаниях о нем должна испытывать горечь обиды. Она должна ненавидеть его за то, что он овладел ею, а потом покинул. Все это к лучшему, внушал себе Морган. Так ей легче найти другого мужчину, когда пройдет какое-то время.

Внезапно Морган сжал руки в кулаки. Он не сразу понял, в чем дело, когда резкая боль от костяшек пальцев пробежала по всей руке. Опомнившись, он сокрушенно покачал головой. Слава Богу, что удар кулака пришелся на деревянную раму, а не на стекло. Теперь за сломанную раму придется заплатить Лене Джерроу. Уж она не забудет включить расходы на возмещение ущерба в его счет.

– Мастер Тренчард, сэр… – Морган быстро обернулся, узнав взволнованный голосок юного Барни Джерроу. Барни – сынишка Лены, чумазый пострел с плутоватыми глазами. Удивительно, что он дожил до своих двенадцати лет в этой обители, где людей подстерегали опасность и тяжелые болезни.

– Ваш друг уже здесь, сэр.

Морган открыл дверь. При виде стоящего на пороге Еноха у него отлегло от сердца. Он бросил Барни мелкую монетку, и мальчишка тотчас же исчез на узкой, неосвещенной лестнице.