Кафка на пляже

Хосино попробовал подсчитать, сколько времени прошло. Выходило, что Наката спит уже больше суток. Хоть он и сказал, что, мол, не волнуйся – я буду спать долго, это уже явный перебор. Хосино вдруг стало очень одиноко… А если Наката и дальше будет спать? Что тогда делать?

– Ну и дал же я маху, – сказал он себе, покачав головой.

Однако на следующее утро Хосино проснулся в семь, а Наката уже был на ногах и смотрел в окно.

– Ну, отец, наконец-то, – сказал Хосино с облегчением.

– Да, Наката недавно встал. Кажется, спал очень долго, хоть и сам не знает, сколько. Как заново родился.

– Нет, вы только посмотрите на него – он говорит: «Долго спал». Да ты завалился позавчера в начале десятого и продрых в общей сложности тридцать четыре часа.

– Да-да. Наката проголодался.

– Еще бы ты не проголодался – два дня ничего не ел.

Они спустились вниз и позавтракали в столовой. Горничная пришла в восторг, увидев, как много ест Наката.

– Поспите-поспите, а потом поедите в свое удовольствие – сразу за два дня, – сказала она.

– Да. Наката должен как следует питаться.

– Это же здоровье.

– Да. Вот Наката читать не умеет. Зато у него ни одного плохого зуба, и очки ему не нужны. Ни разу к врачу не ходил. Плечи не ломит, желудок по утрам нормально работает.

– Удивительно! – восхитилась горничная. – А что вы сегодня делать собираетесь?

– Двинемся на запад, – решительно заявил Наката.

– А! На запад, говорите? – сказала горничная. – На западе у нас ведь Такамацу, да?

– Наката на голову слабый – в географии не разбирается.

– Поехали сначала в Такамацу, отец, – вставил Хосино, – а там разберемся, что дальше делать.

– Хорошо. Поехали сначала в Такамацу. Там и разберемся.

– У вас, я смотрю, такое необычное путешествие, – заметила горничная.

– Это уж точно, – ответил Хосино.

Вернувшись в номер, Наката сразу засел в туалете. А Хосино тем временем, переодевшись в халат, растянулся на татами и стал смотреть по телевизору новости. Ничего особенного в мире не произошло. В расследовании убийства известного скульптора в Накано никаких подвижек. Свидетелей нет, наследство тоже ни на кого пока не вывело. Полиция разыскивает его сына пятнадцати лет, который куда-то пропал за несколько дней до убийства.

Надо же! Опять пацан пятнадцатилетний, подумал Хосино. Что-то они совсем озверели в последнее время. Хотя он сам, когда ему было пятнадцать, угнал со стоянки мотоцикл и гонял на нем без прав. Так что, считал Хосино, судить других – не его дело. Конечно, байк позаимствовать и папашу зарезать – вещи разные. Впрочем, может, ему повезло, что обстоятельства так сложились и до отца дело просто не дошло? Ведь что ни говори, а старик частенько руки распускал.

Новости кончились, и в тот же момент из туалета появился Наката.

– Хосино-сан, можно спросить?

– Валяй.

– Хосино-сан, а у вас не бывает: раз! – и спину как заломит?

– Я ж часами за баранкой. Вот и болит спина-то. А у кого из дальнобойщиков не болит? Нет таких. Это как с бейсболистами. Попробуй-ка найди хоть одного, у кого плечи не болят, – ответил парень. – А что это ты вдруг спросил?

– Просто Накате так показалось, глядя на вашу спину.

– Ну да?

– А можно Наката помнет ее немножко?

– Кто бы возражал…

Хосино лег на живот, и Наката уселся на него верхом. Положил обе руки повыше поясницы и затих. По телевизору передавали светские новости – последние сплетни из жизни звезд шоу-бизнеса. Объявили о помолвке известной актрисы с пока не таким известным молодым писателем. Хосино такими новостями не интересовался, но больше смотреть было нечего. Оказалось, что у актрисы доход в десять с лишним раз больше, чем у писателя. Писатель был так себе – не особенно красив, да и большим умом, похоже, не отличался. Хосино задумался:

– Знаешь, ничего у них не выйдет. Это ж недоразумение какое-то.

– Хосино-сан, а у вас небольшое искривление.

– Это у меня по жизни искривление. Какая жизнь – такие и кости, – зевнул парень.

– Если все так оставить, может быть плохо.

– Да ну!

– Голова станет болеть, начнутся запоры, спина не будет гнуться.

– Ого! А что делать?

– Будет немного больно. Ничего?

– Да чего уж тут!

– По правде сказать, сильно больно будет.

– Послушай, отец! Ведь нас везде колотят, стоит только на свет появиться – и дома, и в школе, и в армии. Не хочу хвалиться, но я по пальцам могу пересчитать дни, когда не получал от кого-нибудь тычка. И сейчас… То болит, то горит, то зудит, то чешется. То сладко, то горько. По-всякому бывает. Выбирай чего хочешь.