Кафка на пляже

Судя по отсутствию беспорядка в доме и тому, что ценности и бумажник покойного остались нетронутыми, есть мнение, что убийство было совершено на почве личной неприязни. Дом г-на Тамуры расположен в тихом районе. Соседи не слышали никаких подозрительных звуков в то время, когда произошло преступление, и не скрывали удивления, узнав о нем. Г-н Тамура жил, не выделяясь, с соседями почти не общался, и никто в округе не заметил ничего необычного.

Г-н Тамура жил вместе с 15-летним сыном. По словам приходившей к ним женщины, дней десять назад он куда-то исчез. Все это время его не видели и в школе. Полиция уточняет его местонахождение.

Кроме дома, г-н Тамура имел в городе Мусасино офис-мастерскую. По словам работающей там секретарши, все дни накануне убийства он работал там как обычно. А в день убийства она несколько раз пыталась позвонить ему домой по делу, но все время включался автоответчик.

Г-н Тамура родился в 2… году Сева в городе Кокубундзи, префектура Токио. Поступил на факультет ваяния Токийского университета искусств. С тех пор он создал большое количество отличающихся яркой индивидуальностью работ и вызвал много разговоров о новой волне в искусстве ваяния. Его свежий, оригинальный стиль, выходящий за рамки существующих представлений и воплотившийся в теме последовательного предметного выражения подсознания, снискал мировое признание. Наибольшей известностью пользуется крупная серия работ мастера, объединенная общим названием «Лабиринт». В этих работах скульптор посредством раскрепощенной безудержной фантазии стремится к красоте и вдохновению, облеченным в форму лабиринта. Г-н Тамура – почетный профессор Университета искусств **; на проходившей два года назад в Музее современного искусства в Нью-Йорке выставке…

Дальше я читать не стал. В газете были снимки – ворота нашего дома и фото отца, сделанное, когда он был помоложе. С ними газетная полоса выглядела довольно зловеще. Сложив вчетверо газету, я бросил ее на стол. Молча присел на кровать, закрыл глаза руками. В ушах стоял глухой гул. Гудело долго, на одной и той же ноте. Я потряс головой, но гул не прекращался.

Я был в своей комнате. Начало восьмого. Мы с Осимой только что закрыли библиотеку. За несколько минут до этого на своем тарахтевшем «гольфе» укатила домой Саэки-сан. В библиотеке только мы вдвоем. И этот непрерывный, действующий на нервы гул в ушах.

– Газета позавчерашняя. Статья появилась, когда ты сидел в горах. Я прочитал и подумал: а этот Коити Тамура случаем – не твой отец? Потому что многое совпадает. Конечно, надо было вчера тебе сказать, но я посчитал, что тебе лучше сначала устроиться здесь как следует, а уж потом…

Я кивнул, не отрывая ладоней от глаз. Осима сидел нога на ногу за столом на вращающемся кресле и смотрел на меня. Сидел и молчал.

– Это не я его убил.

– Понятное дело, – сказал он. – Ты же в тот день до вечера просидел здесь, в библиотеке, читал. По времени никак бы не получилось: съездить в Токио, убить отца и снова вернуться в Хакамаду.

Однако у меня такой уверенности не было. В голове я высчитал, что отца убили как раз в тот день, когда у меня вся Рубаха оказалась выпачкана кровью.

– Но тут написано, что полиция тебя разыскивает. Видно, как важного свидетеля.

Я кивнул.

– Пожалуй, все будет проще, если тебе не прятаться и не бегать, а прийти здесь в полицию и четко доказать свое алиби. Я, конечно, тоже подтвержу.

– Но тогда меня отправят в Токио.

– Да уж, наверное. У тебя же такой возраст, что ты должен получить обязательное образование. Разъезжать, куда захочешь, ты не сможешь. По идее, у тебя еще должен быть опекун.

Я покачал головой.

– Я никому ничего объяснять не собираюсь. И возвращаться не хочу – ни домой, ни в школу.

Осима замолчал и взглянул мне прямо в глаза.

– Это ты сам решай, – тихо сказал он. – Я считаю, у тебя есть право жить так, как ты хочешь. А сколько лет человеку – пятнадцать или пятьдесят один – не важно. Но, к сожалению, моя точка зрения с общепринятой не совпадает. Допустим, ты выбираешь такой путь: «Никому ничего объяснять не собираюсь. Да пошли вы все». В таком случае тебе придется долго уклоняться от встреч с полицией, избегать общества. Это сурово! Тебе всего пятнадцать лет пока, много еще впереди. Ты как? Готов?

Я молчал.

Осима взял газету и еще раз проглядел заметку.

– Они пишут, у отца твоего, кроме тебя, никого нет.