Кафка на пляже

Наката сходил со знакомым на почту, где выяснилось, что на его счете осталось всего несколько десятков тысяч иен. Вместе со всеми деньгами пропало и выходное пособие, которое только-только ему перечислили. Вот уж невезуха… Работу потерял и тут же всех денег лишился. Родня сочувствовала Накате, но все они сами так или иначе пострадали от махинаций родственника. Кому-то он не вернул взятые взаймы деньги, кто-то выступил поручителем в его финансовых делах. Помочь Накате они ничем не могли.

В конце концов Накату взял на попечение один из его младших братьев – тот, что постарше. Он жил в Токио; в наследство от родителей ему достался небольшой доходный дом в районе Накано – он был его владельцем и управляющим. Квартиры в нем снимали, в основном, люди одинокие. Наката получил там комнату. Брат распоряжался небольшой суммой, оставленной Накате родителями, и кроме того выхлопотал ему, как умственно отсталому, пособие от токийского муниципалитета. Этим «присмотр» за старшим братом и ограничивался. Напрочь позабыв грамоту, Наката тем не менее, в общем-то, сам справлялся с тем, что нужно по жизни, и мог обходиться без чужой помощи – была бы только крыша над головой, да какие-то средства к существованию.

Младшие братья с Накатой почти не общались. Они даже виделись всего несколько раз. Больше тридцати лет жили каждый сам по себе, совершенно по-разному. Родственных чувств братья к Накате не питали, да если бы между ними и была какая-то близость, все равно собственная жизнь засасывала, и времени возиться с дефективным сородичем они не имели.

Наката не сильно переживал из-за безразличия родни. Он привык к одиночеству и наоборот чувствовал себя не в своей тарелке, когда кто-то проявлял о нем заботу или ухаживал за ним. На двоюродного брата – за то, что присвоил его деньги, которые он копил всю жизнь, – Наката не сердился. После случившегося он не пал духом, хотя до него, конечно, доходило, что он оказался в затруднительном положении. Наката не представлял, что такое «дома на курорте», что значит «вложить деньги». Да что там говорить: даже о смысле слова «долг» у него были самые туманные представления. Его словарный запас был крайне ограниченным.

Пять тысяч иен – самая большая сумма, которую мог вообразить себе Наката. А дальше ему было все равно – сто тысяч, миллион, десять миллионов… Это называлось «большие деньги». Своих сбережений – когда они еще были целы – он в глаза не видел. Ему просто говорили: «Сейчас ваш вклад составляет…» и называли какие-то цифры. Короче говоря, деньги были для него не более чем простой абстракцией. Поэтому, когда Накате сказали, что его сбережения вдруг пропали, потери он не ощутил.

Дни текли тихо – Наката жил в доме младшего брата, получал от городских властей пособие, ездил на автобусе по специальному проездному, беседовал с кошками в ближайшем сквере. Этот уголок Накано стал его новым миром. Подобно кошкам и собакам он определил себе зону обитания и без необходимости не покидал ее пределов. Там у него было спокойно на душе. Он жил, не чувствуя ни недовольства, ни обид. Не страдал от одиночества, не беспокоился о будущем, не испытывал неудобств. Просто жил и беззаботно радовался каждому прожитому дню. Так прошло десять с лишним лет.

Пока не появился Джонни Уокер.

Наката давно не видел моря. Ни в Нагано, ни в Накано его не было. И он впервые подумал, как долго ему пришлось жить без моря. Можно сказать, раньше он о нем вообще не задумывался. Словно подтверждая этот печальный факт, Наката несколько раз кивнул самому себе. Снял шляпу, погладил ладонью короткие волосы. Потом опять водворил шляпу на голову и посмотрел на море. Что он знал о нем? Что оно очень большое, в нем живут рыбы, а вода соленая.

Сидя на скамейке, Наката вдыхал ветерок с запахами моря, смотрел на круживших в небе чаек и стоявшее вдали на якоре судно. Смотрел и никак не мог наглядеться. Время от времени в скверик наведывались белоснежные чайки. Они опускались на изумрудную лужайку, поросшую молодой летней травой, образуя редкую цветовую гамму. Наката подал было голос, обращаясь к птицам, но те не отвечали – только бдительно косились на него. Кошек в округе видно не было. В этом сквере обитали одни чайки и воробьи. Наката налил чаю из термоса, сделал глоток. На землю упали первые крупные капли дождя. Наката раскрыл свой драгоценный зонтик.

Без чего-то двенадцать вернулся Хосино. Дождь к этому времени кончился. Сложив зонтик, Наката недвижно сидел на скамейке и смотрел на море. Хосино приехал на такси – грузовик, видно, где-то оставил.