Дикарка Жасмин

— Мадам, — произнес король, утирая рот, прежде чем заняться сливовым пирогом. — У вас прекрасный стол. Не помню, когда последний раз я так наслаждался едой. Передайте мою похвалу повару.

— Не слишком ли затруднит ваше величество, если я вызову из кухни миссис Гарман и вы сами ее поблагодарите? — спросила Скай. — Она простая деревенская женщина и даже в своих самых фантастических мечтах не рассчитывала служить вашему величеству. Этот миг запомнится ей на всю жизнь.

— Да, — порывисто ответил король. — Позовите эту леди сюда, и я сам поздравлю ее с такими замечательными талантами.

Вызвали миссис Гарман. Она явилась с кухни в сопровождении мажордома Брамвелла, смущенная и сияющая. Она так низко присела перед королем в реверансе, что Скай начала опасаться, что бедняга не сможет подняться без посторонней помощи и опрокинется на свои весьма пухлые ягодицы, но Брамвелл, просунув женщине руку под мышку, успешно поставил ее на ноги.

— Очень хорошая еда, добрая женщина, — сказал Яков Стюарт. — Не припомню, чтобы когда-нибудь пробовал такую.

— Мне доставило огромное удовольствие готовить для вашего величества, — ответила миссис Гарман и удалилась на кухню, где тут же принялась рассказывать помощницам Присс и Мери, а также маленькому резчику Вату, какой симпатичный джентльмен король, хотя и говорит очень неразборчиво.

Когда убрали со стола, Скай прокашлялась и проговорила:

— А теперь я расскажу вашему величеству, как внучка Жасмин попала в эту семью.

— В этом нет нужды, — возразил король. — Перед ужином леди Сибилла рассказала мне эту печальную историю. Велвет, дорогая, ты храбрая женщина, но я всегда знал это про тебя. — И король тепло улыбнулся графине Брок-Кэрнской.

— А что же такого сообщила вам леди Сибилла, сэр? — язвительно спросила Скай короля, посылая дочери и зятю свирепый взгляд.

У Алекса Гордона заметно побелели губы, а лицо Сибиллы довольно расплылось, как у кошки, загнавшей в угол упитанную мышь. Глаза девушки так и сияли торжеством, Скай захотелось ее ударить.

Король был смущен. Он никак не мог понять, что здесь не так. На помощь своему монарху пришел граф Гленкирк.

— Леди Сибилла объяснила нам, как похитили ее мать много лет назад. Во время плена ее принудили к позорной плотской связи и заставили родить ребенка, которого она с радостью оставила, когда освободилась. Мы знаем, что леди Гордон так стыдилась этих несчастных обстоятельств в своей жизни, что не рассказала о них даже мужу. Леди Сибилла поведала нам, как тот ребенок, теперь уже взрослая женщина, приехала в Англию, воспользовавшись простодушием и добросердечием лорда и леди де Мариско. Разве я не прав?

— Нет, милорд, не правы. То, что рассказала вам Сибилла, — ужасающая ложь, — спокойно ответила Скай, но все знающие ее поняли, что сдержанный тон свидетельствовал о крайней степени ярости.

Сибилла же неосторожно вскочила и выкрикнула:

— Все это правда! Я не лгала!

— Выйди из-за стола и отправляйся к себе в комнату, — приказала девушке Скай. — Сейчас же!

— Жасмин только и хочет разбить мне жизнь, — не сдержавшись, явно в истерике, расплакалась Сибилла.

Скай повернулась к пришедшему в ужас мажордому.

— Брамвелл, проводи леди Сибиллу из зала, — распорядилась она и перевела взгляд на зятя, графа Брок-Кэрнского. — Милорд, вы целиком ответственны за поведение вашей дочери. Завтра же отошлите ее домой в Дан-Брок. Я больше не желаю ее видеть в своем доме.

Велвет умоляюще посмотрела на отца.

— Папа, — едва слышно попросила она.

— Я полностью согласен с твоей матерью, Велвет, — ответил он.

— В чем дело? — спросил король, наконец обретя дар речи.

— Леди Сибилла лгала вашему величеству, — объяснила Скаи.

— Лгала! Мне! Своему королю? — Яков Стюарт был поражен.

— г Яков, извини меня за дочь, — смущенно проговорил Алекс Гордон. — Прости Сибиллу и позволь моей теще все объяснить.

— Мадам, просветите нас, будьте любезны. — Король оправился от удивления и теперь хотел знать, что происходит. — Ситуация, согласитесь, странная.

— Когда-то Елизавета Тюдор и я были подругами, — начала Скай. — Но потом я стала ей как бельмо на глазу, но это уже совсем другая история.

— Так вы не верите в божественное право королей? — перебил ее монарх. Его собственное королевское достоинство было для Якова Стюарта, свято в него верившего, болезненным вопросом.