Дикарка Жасмин

— Ты понимаешь, что с тех пор, как я вернулась из Индии, я их так и не носила. Они — часть моей жизни, которую я почти забыла. Но кое-что помню и расскажу твоим детям. Когда тебе было четыре с половиной месяца — столько, сколько теперь Индии, — твой отец узнал, что подарки можно дарить на каждый из двенадцати дней Рождества. Вот эти изумруды он преподнес мне на первый день. На третий — резную шкатулку из слоновой кости с нитью красного жемчуга. На шестое утро принес бриллианты, на десятое — ожерелье из рубинов и такие же браслеты. — Рассказывая, Велвет перебирала в руках украшения. — А на двенадцатый день Рождества меня три раза взвешивали, и я получила золота, серебра и драгоценных камней столько, сколько вешу сама. Теперь они твои. Долгие годы я не вынимала их на свет Божий. Носи и помни не только об Акбаре, но и обо мне, и той любви, которую я с ним разделила. Любви, благодаря которой ты появилась на свет.

— Мама! — Жасмин крепко поцеловала Велвет. — Как я буду рада рассказать Индии, когда она подрастет, о тебе и ее дедушке. Из нее выйдет настоящая английская девушка, но я не хочу, чтобы она забывала своих индийских предков. Поэтому-то я назвала ее Индией, хотя она вряд ли когда-нибудь увидит эту страну.

— Ты по ней скучаешь? — спросила дочку Велвет.

— Да. Но не очень. И со временем все меньше и меньше. Может быть, я скучала бы больше. Но у меня семья. Даже Рохана и Торамалли привыкли к Англии, а Адали никогда бы отсюда не уехал, даже если бы мог.

Надев рубины, которые когда-то ее отец подарил матери, и глядя на родственников, собравшихся на лужайке. Жасмин улыбнулась — она испытывала глубокое умиротворение.

Сибилла и Том выглядели такими же счастливыми, как и они с Рованом. Маленькая элегантная Сибилла стала более плотной, чем была два года назад, но это, казалось, не волновало ни ее, ни тем более Тома. Братья быстро росли. Сэнди было пятнадцать — почти мужчина, и Чарли в свои тринадцать лет догонял его. Недди, круглощекий и по-детски полный, к восьми стал совсем худеньким, как и его братья-близнецы.

Дядя Патрик и тетя Валентина детей оставили дома, зато Бесси и Адам Бурк взяли своего третьего сына: годовалого светловолосого только-только начинающего ходить мальчугана. В волосах отчима появились серебряные пряди, а мать, как и бабушка, с годами становилась все привлекательнее. «Возраст будто не властен над старейшиной семьи», — думала Жасмин. Дедушка выглядел как обычно — молодо, и лишь седые волосы напоминали, что ему уже семьдесят восемь.

— Я вижу, ты счастлива. — Рован подошел и поцеловал ее в плечо. — А поэтому счастлив и я. Хочешь сейчас получить свой подарок или, может, отложим до следующего раза?

— Нет! Нет! — закричала Жасмин и повернулась к гостям. — Рован приготовил для меня особенный подарок и до сих пор мне его не отдал. — Она хватала его за карманы. — Ну, где же он?

Муж рассмеялся:

— Какая ненасытная алчность, мадам! — И подал знак привратнику, который тут же выступил вперед с серебряным подносом, на котором лежал скрепленный печатями лист пергамента. — Это тебе. Жасмин, любовь моя. С днем рождения тебя, и пусть мы вместе справим еще много-много твоих дней рождения.

Жасмин взяла пергамент, сорвала печати и пробежала глазами документ.

— Что это? — спросила бабушка. — Что там такое?

— Дарственная на триста акров земли, деревню Магвайр-Форд и небольшой замок в местечке Ольстер. Где это Ольстер? Скай побледнела.

— Это в Ирландии, — сказала она. Среди гостей воцарилось молчание.

— В чем дело? — спросила Жасмин. — Почему вы все притихли?

Наконец заговорил Патрик Бурк:

— Король Яков раздает земли, которые ему не принадлежат. Они ворованные.

— Это не так! — возмутился Алекс Гордон. — Яков Стюарт — честный человек.

— А как еще это назвать, — спокойно ответил Патрик Бурк. — Магвайр-Форд — земля Магвайров, а не Якова Стюарта, чтобы он мог ею распоряжаться по своему усмотрению. Ирландцев лишают собственности, а землю заселяют иностранцами: шотландцами и англичанами.

Алекс Гордон посмотрел на родственника так, будто Патрик сошел с ума.

— Какое отношение ты имеешь к Ирландии? Ты вырос в Англии и владеешь имением, пожалованным тебе английской королевой.

— Мои отец и мать — оба ирландцы, — заметил Патрик Бурк. — Дедушка с материнской стороны был Дубхдара О'Малли из Иннисфаны, с отцовской — Мак-Уилльям из Мид-Коннота. Я воспитывался в Англии, потому что таково было желание Елизаветы Тюдор, а земли в Англии она пожаловала мне вместо моих наследных земель, которые у меня украла и передала английским поселенцам. Мне больно видеть, что то же самое происходит и с другими, кому, да поможет им Господь, не возместят их потерю. Да, я рос в Англии, но я — ирландец, поэтому и считаю, что это не правильно!