Дикарка Жасмин

— Нет! — выкрикнула она. — Бабур. Мой Хумаюн. Акбар, Салим!

Он осознал, насколько важной для нее была последовательная смена Моголов, но Салим был наполовину индус, и в его жилах текло больше крови Раджпутов, чем Моголов. Наступал другой мир, совсем не тот, в котором жили его дед и отец. Эти большую часть жизни провели в сражениях.

Как будто прочитав его мысли, она с остатками былой силы попросила скрипучим голосом:

— Найди Салиму девушку из Моголов. И сделай их сына наследником после Салима. Принцессы из Раджпутов портят нам кровь, — и, закрыв глаза, уснула — слишком много сил отнял у нее разговор.

"Каким ей все казалось простым, — подумал Акбар. — Найди девушку из Моголов. Сделай их сына наследником после Салима». Правитель вздохнул. Будь он на десять лет моложе, это было бы еще возможным, но не теперь. Мать, дожившая до преклонных лет, забывает, что и он тоже в возрасте.

И еще дело было в самом Салиме. Они стали врагами с тех самых пор, когда Салим осознал, что все, что принадлежит Акбару, в один прекрасный день перейдет к нему. И тогда же нетерпеливый принц захотел немедленно заполучить всю власть отца. И все же слова матери убедили Акбара, что ему придется договориться с Салимом. Ни Хушрау, ни другие внуки не были достаточно взрослыми, чтобы управлять Индией. К власти должен прийти солидный человек. После разговора с Акбаром Мариам Макани так и не пришла в сознание и 29 августа 1604 года умерла в возрасте семидесяти шести лет. В знак сыновнего почтения Акбар обрил голову, бороду и усы и объявил краткий траур по всей стране, где большинство населения горько оплакивало его мать. Мариам Макани любили за доброту и щедрость.

Отправили гонца и в Кашмир известить Ясаман Каму Бегум о кончине ее бабушки. Узнав о потере, принцесса расплакалась.

— Тебе бы она понравилась, — сказала девушка мужу. — Ее все любили, — потом просветлела:

— Весной, когда мы поедем в Агру на пятидесятилетие правления отца, ты наконец встретишься со всей моей семьей. Чудесное будет время! И мама Бегум поедет с нами и тогда уж насладится придворными слухами, от которых она без ума.

— А я познакомлюсь с твоим братом Салимом, — подхватил Ямал-хан.

— Да, — отозвалась Ясаман. — Очень важно, чтобы вы узнали и полюбили друг друга. Мама Бегум утверждает, что папа собирается передать тебе правление Кашмиром в особом Дарбаре, который будет издан во время празднований. Мы должны, Ямал, подобрать отцу необыкновенный подарок, который затмит все другие. Братья подарят ему, как обычно, слонов, — она рассмеялась. — Отец любит слонов, особенно хороших боевых, и все, кто хочет ему угодить, всегда дарят этих животных. Загоны во всех папиных дворцах переполнены слонами. Папа сам раздает их в качестве подарков, потому что у него их слишком много. Мы не будем дарить правителю слонов.

— Нет, не будем, — согласился Ямал, а сам подумал, как ему нравится ее смех, особенно когда она, как теперь, довольна и шутит.

— Сапфир, — предложил он. — Красивейшие в мире сапфиры добывают здесь, в Кашмире. Недавно мне принесли великолепный камень. Он весит более трех фунтов и после обработки станет прелестным. Я назвал его «Голубым Вуларом» по имени озера, у которого мы живем.

Он громко хлопнул в ладоши и приказал откликнувшемуся на зов слуге:

— Попроси старшего управителя Адали принести мне «Голубой Вулар».

— Слушаюсь, мой господин, — ответил слуга. Через несколько минут появился Адали и поставил перед ними на стол шкатулку из черного дерева. Шкатулка блестела черным лаком и была украшена изображениями заснеженных горных вершин, озер, растений и животных Кашмира. Уголки крышки скрепляла золотая филигрань, так же был отделан и замок. Адали отпер шкатулку и медленно поднял крышку. Внутри на белой шелковой подушечке покоился огромный ярко-голубой сапфир такой красоты и чистоты, что Ясаман лишилась дара речи.

— Что ты о нем думаешь? — спросил, улыбаясь, муж.

— Я никогда еще не видела ничего столь красивого, — наконец обрела она голос. — Ты дал ему верное имя. Отец оценит этот камень.

— Он лучше слонов?

— Намного, — рассмеялась принцесса. — Братья позеленеют от зависти. Но я не уверена, что сама не сержусь на тебя. — Она не могла отвести взгляда от великолепного сапфира.

— Отчего же, мой цветок жасмина? — спросил Ямал-хан и подмигнул Адали, который не мог сдержать широкой улыбки.

— Оттого, господин, что этот замечательный сапфир тебе придется подарить отцу, вместо того чтобы подарить его мне. — Она изобразила гнев, которого на самом деле не чувствовала.