Ворон

— Уинн! — радостно произнес он ее имя, лицо озарилось счастьем от ее слов. — Ах, моя дикая уэльская девочка, я никогда не сделаю тебя несчастной и буду любить тебя вечно! Клянусь тебе!

«Вечно», — подумала Уинн, когда их губы слились в сладостном поцелуе. Было ли на самом деле такое понятие, как «вечно»? Нет. Есть лишь миг вечности, и мудрые наслаждаются этим мгновением до конца, потому что он проходит и никогда больше не возвращается.

— А я буду любить тебя, пока жива, — пообещала она, зная, как важно ему услышать от нее эти слова.

В последующие недели все обитатели Элфдина заметили, что тан ходит такой счастливый, каким его никто никогда не видел. Его счастье передавалось людям. Всем, но только не Кэдерику — Она околдовала его, — жаловался старший сын тана жене.

— Он любит ее, — терпеливо объясняла ему Эдит. — В этом нет никакого волшебства.

— Он никогда не вел себя так с моей матерью, — ворчал Кэдерик.

— Твои родители были одного возраста, мой господин, и они поженились ради выгоды, как и мы все, — ответила Эдит, сочувствуя своему мужу, который, вероятно, никого не любил в своей жизни, включая и ее.

Его всегда переполняла горечь и зависть, и Эдит не знала причин этого.

— Твой отец находится на рубеже, разделяющем зрелость и старость.

Он не ожидал уже встретить любовь на своем веку Он не только нашел любовь, но встретил ее в лице красивой, доброй, молодой женщины, которая подарила ему еще одного ребенка. Уинн, возможно, принесет ему много детей. Тебе лучше посмотреть правде в глаза и смириться с ситуацией, мой муж, — мудро посоветовала Эдит. — Уинн тебе не враг, — Она сказала, что у меня не будет детей.

— Думаю, она права.

— Она не права, — закричал он на нее. — Я могу получить от нее сыновей. Я знаю это! — Он стал угрюмым, потом мрачно добавил:

— Когда-нибудь Элфдин будет моим, и Уинн тоже будет принадлежать мне! Она станет рожать мне сыновей, захочет того или нет, иначе я убью ее!

Часть IV. НАЛОЖНИЦА БОЛЬШОГО ЗАЛА

Когда любовь манит тебя,

Иди за ней,

Хоть путь ее тяжел и крут.

Кахлил Джибран, Пророк

Глава 16

Приближалось Рождество, и в лесах, принадлежавших Элфдину, заметили огромного кабана. Тан пригласил старшего сына на охоту.

— На святки у нас на столе будет великолепная кабанья голова, — пообещал Эдвин, целуя утром Уинн, его рука проскользнула под рубашку, чтобы взять полную грудь.

— Полежи подольше в постели, мой господин, — соблазняла его Уинн. — Лучше поохотиться сегодня здесь, чем в холодном сыром лесу — Она притянула его голову к себе и поцеловала долгим неторопливым поцелуем, возбуждающе поигрывая языком у него во рту.

С глубоким вздохом Эдвин зарылся лицом в ее душистые волосы на долгое сладостное мгновение, потом с сожалением оторвался от нее.

— Ты, моя дикая уэльская колдунья, можешь подождать от меня удовольствия, а кабан, увы, нет. Если эта тварь уйдет за пределы моих владений, то достанется кому-то другому — Ты уверен, что я буду дожидаться удовольствий от тебя? — подшутила она.

— Да, — самоуверенно ответил он, схватив ее на руки с притворным гневом, когда она выскочила из постели. Он на короткий миг прижал ее к себе, а затем, поставив на ноги, нежно шлепнул по ягодицам. — Позаботься о моей еде, жена!

— Для этого у нас есть домашние слуги. Мне же лучше отправиться в мою аптеку и приготовить зелье, чтобы удержать тебя.

На самом же деле Уинн подошла к колыбели, где лежала, проснувшись, голодная дочка. Быстро поменяв пеленку, Уинн опять уселась на кровать и дала малышке грудь. Аверел жадно зачмокала, Эдвину пришлось отвести глаза. Вид их ребенка, сосущего материнскую грудь, возбудил его гораздо сильнее, чем он хотел. Даже сейчас он не верил своей счастливой судьбе, которая послала ему молодую и прекрасную жену.

Пришли слуги и принесли в спальню воды для мытья. Закончив кормить дочь, Уинн передала ее молодой служанке, которая смотрела за Аверел. В свои восемь месяцев девочка была хорошенькая и здоровенькая. Она походила на отца, и у нее, как и у Эдвина, были темно-каштановые волосы. Только глаза, сделавшись из голубых зелеными, стали такими же, как у матери. Обычно жизнерадостная, Аверел могла разбушеваться в самый неожиданный момент.

— У нее характер саксонского рыцаря, — говаривала Уинн мужу, когда их дочка кричала и ревела от гнева. В эти редкие моменты только он мог утихомирить ее, а Уинн качала головой с притворным отчаянием. — Она уже обводит тебя вокруг своего хорошенького пальчика. Боюсь, ты избалуешь ее.