Рассказы и повести (сборник)

— Заполните анкету.

— Не надо, я сам составил.

Семечкин вытащил из кармана листок. Листок был вырван из школьной тетради в косую линейку и заполнен с одной только стороны.

— И все? — удивилась Елена Ивановна.

— Конечно, — удивился Семечкин, — здесь все написано.

— Надо указать, имеете ли вы правительственные награды, есть ли у вас родственники за границей.

— А какое это имеет значение для той работы, которую я буду выполнять? Я написал только то, что важно: сколько мне лет — возраст определяет; какое у меня образование — это тоже иногда имеет значение…

— Знаете что, не заводите своих порядков. Заполните анкету и напишите заявление.

— А о чем заявление?

— О том, что просите принять вас на работу.

— Странно, зачем столько бумаг? Раз я поступаю на работу, то, естественно, меня не приволокли — я сам пришел.

— Вот вам бумага, сядьте и напишите. Без заявления нельзя.

Семечкин вздохнул и нарисовал на листке стол, а за столом круглоголового человечка. Вокруг головы человечка он начертал нимб, а вокруг нимба сияние.

— А как писать?

— На имя Вахлакова.

«На имя Вахлакова», — написал Семечкин.

— Адрес укажите.

— Чей?

— Ваш.

— Зачем? Разве мне Вахлаков напишет письмо?

«Идиот», — подумала Елена Ивановна, а вслух спросила:

— Вы где раньше работали?

— В Госконцерте.

— А что вы там делали?

— Фокусы показывал. Это такая скука, я даже начал пить.

— Пишите заявление.

— Ага… — Семечкин погрыз ручку с другого конца и стал писать.

Он написал очень быстро, потом прочитал написанное и отдал Елене Ивановне.

— По-моему, хорошо, — с удовлетворением сказал он.

Елена Ивановна прочитала заявление сначала один раз, потом другой.

— Слушайте, — сказала она, — Семечкин!

— Можете звать меня по имени, мне это приятнее…

— Слушайте, Георгий Николаевич!

— Гия.

— …Ваша работа называется редактор-организатор, а не «золотая рыбка». Какая еще рыбка?

— Вахлаков пообещал мне свободную инициативу, — гордо сказал Гия. Хотите новое корыто, хотите новую избу, а хотите быть вольною царицей?

— Хочу мешок луковой шелухи, — сказала Елена Ивановна, подумав.

— Зачем?

— Яблони на даче опрыскивать.

— Зайдите ко мне через неделю во вторник. Пятый этаж, комната 88, будет вам мешок луковой шелухи.

Журнал «Лампа» был сатирическим журналом, вскрывал недостатки — крупные и мелкие, общественные и индивидуальные.

Когда читатель брал в руки журнал и читал, например, как несправедливо мучают живую рыбу, обязательно возмущался вслух: «Какое безобразие! Это ж надо же, а?»

Далее читатель клал журнал на колени, задумывался над своей судьбой и находил в ней много общего с судьбой живой рыбы. Он снимал с гвоздя венгерский плащ на подстежке и бежал в журнал, а если это было в другом городе, то писал в редакцию письмо.

Людей и писем скопилось много. За каждым стояла целая человеческая жизнь, в которой надо было разобраться.

Разбираться в чужих жизнях Вахлакову было некогда, поэтому специально для этой цели пригласили Семечкина.

Семечкин должен был всех выслушивать и входить в положение.

Ему отвели отдельный кабинет, поставили два телефона: черный и белый, внутренний и городской. В кабинет поставили диванчик, два кресла и повесили занавеску. Занавеска Семечкину не понравилась, он принес свою.

Когда Семечкин первый раз явился на работу, все очень удивились. На нем была малиновая бархатная блуза с золотыми пуговицами, белоснежная крахмальная рубашка апаш. На голове чуть набекрень сидел маленький беретик, а на ботинках большие пряжки.

Если бы штаны были поуже, как рейтузы, а на беретике лежали страусовые перья, то Гия Семечкин как две капли воды походил бы на принца.

— Что у вас за вид? — удивился Вахлаков.

— А у вас? — удивился Гия.

Вахлаков был одет в пиджак от нормального костюма и в брюки от другого нормального костюма.

— А что у меня? — не понял Вахлаков.

— У вас, вернее на вас, коричневые штаны и синий пиджак. Это некрасиво. К коричневому пошла бы замша горохового цвета.

— Какая гороховая замша? — смутился Вахлаков. — Я старик.

— Это не может служить оправданием, — заметил Семечкин. — Старики тоже бывают красивыми. Например, Хемингуэй был очень красивый старик.