Негасимое пламя

Ральф хлестнул ее по губам, и Джессамин почувствовала, как теплая струйка крови потекла к подбородку.

— Тихо! Чем тебе сможет помочь этот слабоумный дуралей?.. К тому же сейчас он лежит в постели, беспомощный как ребенок.

— Что это значит… беспомощный… что вы с ним сделали?!

Бешено извиваясь под Уорреном, чтобы освободиться, Джессамин с горечью поняла — ей с ним не справиться. Этот человек был силен, как дикий зверь. Может быть, если он заговорит, ей удастся хоть ненадолго отвлечь его внимание! Или она отыщет какое-то оружие. Взгляд ее остановился на массивном подсвечнике. Он был совсем недалеко.

Но тут, словно прочитав ее мысли, Ральф железным кольцом стиснул ей запястья.

— Ничего и не понадобилось. Он сам грохнулся… должно быть, упился до бесчувствия.

— У него мог случиться припадок… пожалуйста, пошлите кого-нибудь к нему! Пусть заставят его выпить лекарство…

— Даже не мечтай, никто ему ничего не даст. А теперь замолчи. Я пришел сюда не для того, чтобы беседовать об Уолтере.

— Не делайте этого. Иначе… иначе вы будете жалеть об этом до конца дней своих!

— Да неужели? Ах, как ты меня напугала! Я просто дрожу от страха. И что же ты намерена сделать, если не секрет? Молчишь? Тогда знай — я пришел сюда получить то, в чем ты мне отказывала до этого самого дня, И в Шрусбери ты приедешь уже как моя жена! А если хочешь до конца своих дней оставаться пленницей… что ж, воля твоя. Тебя попросту будут приводить… когда мне захочется. А там… кто знает? Вдруг ты решишь, что после всего для тебя будет наилучшим выходом остаться со мной? В конце концов, в подземелье не так тепло и уютно, как в хозяйских покоях!

Жестокая похотливая усмешка искривила его губы при виде ужаса и изумления на лице Джессамин. Ральф был даже рад, что позаботился зажечь свечи. Теперь он мог наслаждаться своим торжеством, глядя в это искаженное страхом очаровательное лицо, упиваясь всеми прелестями ее восхитительного тела, которые до сих пор были скрыты от его взора.

Очень медленно он завел Джессамин руки за голову. Сколько она ни сопротивлялась, Ральф был сильнее, и сражение было проиграно.

— Если прекратишь упираться, то все это будет горазда приятнее! — прорычал он. Просунув свободную руку в вырез ее рубашки, он одним резким движением разорвал ее до самого низа.

Отшвырнув в сторону разодранную в клочья рубашку, Ральф пожирал голодным взглядом раскинувшееся перед ним прекрасное женское тело. При виде белоснежных упругих грудей, похожих на две идеально круглые чаши, увенчанные розовыми бутонами, он плотоядно ухмыльнулся. Забыв обо всем, кроме терзавшего его безумного желания, он со звериной похотью стиснул нежное тело. Острая боль пронизала Джессамин, и она вскрикнула.

Сэр Ральф еще сильнее вдавил девушку в матрас, и жар, исходивший от его разгоряченного тела, опалил ее. Жадный рот накрыл ее губы. Джессамин задыхалась.

Это был жестокий, болезненный поцелуй, в нем не было и намека на нежность или ласку.

Ральф впился в ее губы, терзая их с каким-то животным упоением. Отвращение захлестнуло Джессамин с такой силой, что она испугалась, что ее вырвет.

— Ты так прекрасна, — пробормотал Ральф хрипло, отодвинувшись, чтобы наслаждаться видом ее восхитительного обнаженного тела, — еще прекраснее, чем я думал. Как жаль, что валлиец уже успел попользоваться тобой! Что ж, это была ошибка, за которую он заплатит жизнью.

Угроза, звучавшая в его низком, хриплом голосе, подействовала на нее, будто удар бича. Сердце в груди Джессамин словно провалилось куда-то, а потом заколотилось с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

— Вы не знаете, где он!..

— Это пустяки. Я найду его, где бы он ни был, даже на другом конце света. А когда он будет в моих руках, я доставлю себе удовольствие покончить с ним прямо у тебя на глазах. Держу пари, наслаждение, которое я получу, запомнится мне надолго! — прорычал Ральф с такой ненавистью, что Джессамин содрогнулась от страха.

— Ненавижу вас! — воскликнула она, все еще пытаясь вырваться, хоть и понимала, что это бесполезно.

Ральф презрительно ухмыльнулся. Грубо просунув одну руку ей между ног, он резко раздвинул их в стороны с такой силой, что она вскрикнула от боли, когда стальные пальцы впились в нежную плоть.

— Откройся мне! — хрипло приказал он. Голос его дрожал от ярости и желания.

Джессамин все еще боролась, стараясь противиться его яростному натиску.