74  

— О, Джессамин, я люблю тебя! — шептал он задыхаясь.

Все было сказано. Они оба горели одним и тем же желанием. Вдруг словно искра пробежала между ними. Широко раздвинув бедра, Джессамин обвила его шею руками и, согнув ноги в коленях, притянула к себе властным движением, стремясь заставить его переступить ту черту, после которой уже нет возврата.

Покрыв ее лицо поцелуями, Рис опрокинул ее на подушки и, накрыв своим тяжелым телом, скользнул в бархатистую тесную расщелину ее женственности.

Почувствовав, какая она горячая и тугая, он запрокинул голову и с торжествующим криком резким рывком ворвался в нее.

Она слабо застонала, ощутив глубоко в себе его жарко пульсирующую упругую плоть, и теснее прижалась, желая принять его как можно глубже, слиться с ним, став единым целым. Его бедра начали медленные толчки, погрузив ее в пучину пьянящего экстаза. Водоворот чувств захлестнул влюбленных, и не было сейчас в мире такой силы, которая могла бы заставить их разжать объятия. В эту минуту казалось, что они стали единым целым: их сердца бешено колотились, а души слились. Им обоим хотелось только одного — чтобы никогда не кончался этот горячий, — буйный восторг.

Волна неземного блаженства накрыла любовников, унося их к вершинам экстаза. Джессамин забилась в сладостных судорогах, яростно прижавшись к нему, прежде чем медленно погрузиться в бархатную темноту освобождения.

А Рис, выкрикнув ее имя, сжал Джессамин в объятиях и только потом позволил себе яростно взорваться внутри ее. Несколько бешеных толчков, и он распростерся рядом, тяжело дыша и по-прежнему не выпуская девушку из объятий.

Должно быть, они так и задремали, прижавшись друг к другу, потому что, когда оба открыли глаза, в комнате стоял промозглый холод. В камине тлело несколько головешек, а сквозь промасленную бумагу в окошке больше не пробивался дневной свет.

Она сонно шевельнулась, почувствовав его присутствие, и теплая волна удовольствия пробежала по ее телу. И вдруг ее охватил леденящий страх — Джессамин показалось, что это опять сон, один из тех кошмаров, что изводили ее много ночей подряд, после которых она просыпалась в своей одинокой постели и долго потом рыдала в подушку, чувствуя, как ее сердце рвется от боли.

— Это не сон, — мечтательно прошептала она. — Ты и вправду со мной.

Улыбнувшись, Рис потерся щекой о ее гладкую спину. Кожа Джессамин была еще чуть влажной от пота. Ледяной воздух заставил ее покрыться мурашками.

Почувствовав это, Рис потянул на себя одеяло, заботливо укутав Джессамин. Теперь они лежали, свернувшись уютно, словно в гнездышке.

— Так, значит, ты иногда видела меня во сне? — нерешительно спросил Рис.

— Не так часто, как хотела, и гораздо чаще, чем могла вынести, — вынуждена была сознаться Джессамин, ласково проведя ладонью по выпуклым мускулам его могучей груди.

— Ты тоже снилась мне… О, Джессамин, и почему мы расстались как враги?! Я ведь никогда не хотел причинить тебе боль! Я люблю тебя!

Рис с силой прижал девушку к себе. Вздохнув от счастья, она распростерлась поверх его горячего тела, наслаждаясь ощущением тепла и надежности, которые переполняли ее с такой силой, что она даже прикрыла глаза.

— Что же нам теперь делать? Ведь уже ночь!

— Попробуйте догадаться сами! — хихикнул Рис, медленно лаская загрубевшей ладонью упругие полушария ее грудей, наслаждаясь их восхитительными изгибами. — Сначала поужинаем, потом займемся любовью… или наоборот — сначала займемся любовью, а уж потом поужинаем…

— У меня такое предчувствие, что мы вообще вряд ли поужинаем, — пробормотала Джессамин.

Потянувшись к нему, она прильнула губами к его губам.

Глава 12

Джессамин застыла возле окна, провожая глазами уходящего Риса. Несколько часов пролетели незаметно, и сейчас ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не было сном. Он остался с ней до утра. И до самого рассвета они то погружались в сладостную дремоту, то вновь с бешеной страстью предавались любви, не в силах насытиться друг другом.

Как только сквозь промасленную бумагу, закрывавшую окно, стали пробиваться тусклые лучи утреннего солнца, Рис спустился вниз и велел, чтобы им немедленно принесли завтрак. Усевшись перед камином, они смаковали нежную рыбу в винном соусе, заедая ее свежеиспеченным хлебом с маслом и медом и запивая горячим элем, сваренным с душистыми пряностями. Хоть и скромная, эта трапеза сейчас показалась Джессамин настоящим пиршеством.

  74  
×
×