Мой, и только мой

Он пожал плечами.

— Я думаю, дело не в конкретных цифрах. — Он взял ее за руку, провел большим пальцем по зазубренному ногтю, потом его палец обежал обручальное кольцо. — Моя жена — часть меня, она что дыхание, выходящее из моего тела. Я очень ее люблю.

Это простое признание потрясло ее, она едва сумела ответить:

— Ей очень повезло.

Он поднял голову, посмотрел на нее. Она поняла, что влага, заблестевшая в уголках его глаз, — слезы. За тридцать семь лет совместной жизни она никогда не видела мужа плачущим, даже в тот день, когда хоронили Черри и Джейми.

— Джим… — Она нырнула в его объятия и почувствовала себя счастливой. Эмоции, которые она не могла выразить, переполняли ее, голова у нее шла кругом, поэтому с губ сорвались слова, которые она вовсе не собиралась произносить:

— Вы, должно быть, знаете, я не сплю с мужчинами на первом свидании.

— Это правда? — Голос у него сел.

— Все потому, что я начала половую жизнь слишком молодой. — Она отстранилась от него, уставилась на свои колени. — Я не хотела, но так сильно любила его, что не смогла отказать.

Она искоса посмотрела на Джима, чтобы понять, как он воспринял ее заявление. Она ни в чем не собиралась его винить, просто хотела, чтобы он понял, как все было.

В его улыбке сквозила грусть, он коснулся пальцем уголка ее рта.

— Вас это отвратило от секса?

— О нет. Мне достался потрясающий любовник. Сначала, возможно, ему недоставало мастерства, но он быстро овладел всеми тонкостями.

— Рад это слышать. — Его палец скользил под ее нижней губой. — Вы должны знать, что у меня сексуального опыта не много. Я знал только одну женщину.

— Это прекрасно. Он откинул ее волосы.

— Кто-нибудь говорил вам, что вы прекрасны? Не такая ухоженная, как моя жена, но все равно ослепительная. При взгляде на вас водители бьют по тормозам.

Она рассмеялась.

— Они бы не ударили по тормозам, даже если бы у меня во лбу горел красный свет.

— Этими словами вы только доказываете, как плохо вы себя знаете.

Он помог ей подняться. Наклонил голову, и она поняла, что сейчас он ее поцелует.

Такие нежные знакомые губы. Телом он к ней не прижимался, соприкасались только рты да руки. Но страсть нарастала, слишком давно они жили врозь, слишком многое не могли выразить словами. Однако его ухаживания ей понравились, она хотела продлить удовольствие.

Он подался назад, как будто уловил ее желание, оглядел ее голодным взглядом.

— Я… мне пора на работу. Я уже опоздал на дневной прием. А я не терплю спешки в любви.

По телу Линн пробежала дрожь ожидания. Придет, придет момент, когда они никуда не будут тешить. Она взяла его под руку, и они двинулись вниз по тропе.

— Когда вы придете к обеду, у нас будет время поговорить, и вы сможете рассказать мне о вашей работе.

Счастливая улыбка осветила его лицо.

— С удовольствием расскажу.

Тут до нее дошло, что она и не помнила, когда в последний раз интересовалась, чем он занимается. «Как прошел день?» — на большее ее не хватало. Для взаимного общения требовался не только рассказчик, но и слушатель.

Улыбка увяла, его лоб прорезали морщины.

— Наверное, мне не следует брать с собой моего сына, когда я приду к обеду?

Перед тем как качнуть головой, она поколебалась не более секунды:

— Извините. Моя мать этого не разрешит.

— Вроде бы вы достаточно взрослая. Так ли обязательно для вас разрешение матери?

— Иногда она чувствует, что должно быть, а что — нет. Вот и сейчас ей решать, кому можно входить в этот дом.

— И моему сыну путь туда заказан? В ее глазах стояла печаль.

— Боюсь, что да. Я надеюсь… скоро все изменится. Слово за ним, а не за Энни.

Он упрямо выпятил челюсть.

— Трудно поверить, что вы позволяете наполовину свихнувшейся старухе принимать решения в столь важном вопросе.

Она остановила его, чмокнула в каменную челюсть.

— Может, не такая она свихнувшаяся, как вам представляется. В конце концов, именно она сказала, что я должна прогуляться с вами.

— А иначе вы бы не пошли?

— Не знаю. Слишком многое в моей жизни поставлено сейчас на кон, и я не хочу допустить ошибку. Иногда матери знают, что для их дочерей является наилучшим. — Она посмотрела ему в глаза. — И для сыновей.

Он покачал головой, плечи смиренно поникли.

— Хорошо. Кажется, и я теперь знаю, когда надо дать задний ход.

Линн улыбнулась и едва сдержалась, чтобы не поцеловать его.