Мой, и только мой

Джейн глянула на дверь, ведущую в ванную, за которой находилась спальня Кэла. Вроде бы сквозь сон она слышала шум душа, так что оставалось надеяться, что он уже уехал. Прошлым вечером она воспользовалась маленькой ванной, дверь из которой выходила в коридор.

Когда она оделась, распаковала вещи и спустилась на кухню, джипа не было. На столе она нашла записку Кэла с телефоном продовольственного магазина, по которому она могла заказать все необходимое. Съев гренок, она позвонила и перечислила продукты, более привычные для нее, чем шоколадные пирожные.

Вскоре после того, как привезли продукты, подъехал еще один автомобиль, на этот раз с ее компьютерным оборудованием. Она попросила посыльного перенести все в спальню, где и провела несколько следующих часов, обустраивая рабочее место. Стол она поставила у окна, чтобы любоваться горами, когда вспомнит о том, что надо оторваться от компьютера. Остаток дня Джейн работала, но выкроила время для прогулки.

Территория вокруг дома заросла лесом. Деревья еще стояли голые, но Джейн нравились уединение, тишина и покой. Она нашла тропу, уходящую вверх, и минут десять шагала по ней, пока не начала жадно хватать ртом разреженный воздух. Поворачивая назад, Джейн решила, что каждый день будет подниматься чуть выше, пока в конце концов не доберется до вершины.

Спать она легла, так и не дождавшись Кэла, утром он уехал до того, как она проснулась. Но во второй половине дня он вошел в холл как раз в тот момент, когда Джейн спускалась по лестнице.

Кэл одарил ее уже знакомым презрительным взглядом, словно она только что выползла из-под камня.

— Риэлтер нанимал двух женщин, которые прибирались в ломе пока у него не появился новый хозяин. С работой они справлялись, вот я и не стал отказываться от их услуг. Они будут приходить дважды в неделю начиная с завтрашнего дня.

— Хорошо.

— По-английски они говорят плохо, но знают, что надо делать. Не путайся у них под ногами.

Она кивнула, хотела спросить, где он был до двух ночи (в это время она услышала шум спускаемой в туалете воды), но Кэл уже отвернулся от нее. Когда захлопнулась дверь, Джейн задалась вопросом: а не был ли он с другой женщиной?

Мысль эта опечалила ее. Хотя замуж она вышла не по любви и не могла требовать от него супружеской верности, ей хотелось, чтобы он не изменял ей, во всяком случае, в ближайшие месяцы. Предчувствие беды охватило ее, навалилась обреченность, и, чтобы сбросить эту непосильную ношу, Джейн поспешила к компьютеру и с головой ушла в работу.

Жизнь постепенно упорядочивалась, но тревога не уходила. Чтобы заглушить ее, Джейн работала как никогда много, но все-таки находила время для ежедневной прогулки. Кэла она видела редко, но ее это не радовало. Вероятно, потому, что он практически заточил ее в тюрьму. Автомобиля у нее не было, своего он ей не предлагал, видела она только посыльных да двух кореянок-уборщиц. Как феодал, живущий в замке на горе, он отрезал ее от города и горожан. Джейн оставалось только гадать, как он поведет себя, когда его родственники вернутся домой.

Разумеется, в отличие от жены средневекового феодала она могла в любой момент положить конец своему заточению. Звонок на диспетчерский пункт такси решил бы все проблемы, но желания покинуть поместье у нее не возникало. За исключением колючей, как еж, Энни Глайд, никто не знал, что она здесь. Ей, конечно, хотелось бы посмотреть местные достопримечательности, но, пожалуй, впервые за свою научную карьеру ей предоставлялась возможность ни на что не отвлекаться. И не проглотить такую приманку она не могла.

Никогда раньше ей не удавалось посвятить себя только работе. Ни тебе занятий со студентами, ни заседаний кафедры, ни каких-то поручений, ничего того, что могло отвлечь ее от научных исследований. Компьютер, модем и телефон связывали ее с любой информационной базой, от библиотеки в Лос-Аламосе до институтов, на крупнейших ускорителях которых проводились важнейшие эксперименты. Работа отгоняла невеселые мысли.

Джейн начала терять счет времени, погружаясь в математический океан, пытаясь описать невидимые глазу процессы строгим языком формул. На помощь математике зачастую приходила и интуиция, в ход шли квантовая теория и законы четырехмерного пространства. Где бы ни находилась Джейн, она всюду что-то писала. Идеи фиксировались на квитанциях за привезенную пиццу, на полях утренней газеты, на конвертах. Как-то днем она вошла в ванную и увидела некий переходящий в сферу эллипс, нарисованный на зеркале ее очень дорогой розовой помадой. Вот тут Джейн поняла, что пора прерваться.