Невольница любви

— Если вообще соизволит послать за ней, прежде чем отдать какому-нибудь пустынному шейху, который будет на седьмом небе от такой чести.

Снова раздались взрывы хохота, и щеки Индии загорелись. Ей отчаянно захотелось достойно отплатить, чтобы эти избалованные создания не считали ее легкой добычей.

Остановившись, она медленно повернулась и, не повышая голоса, холодно отчеканила:

— Поворкуйте, птички, прежде чем я решу, кого прикончить первой.

И спокойно продолжала путь. В комнате воцарилось молчание.

— Вижу, ты умеешь одним словом усмирить непокорных, — сухо заметил евнух, когда они покинули гарем и вошли в баню.

— А, вот и вы, — улыбнулась Азура, выступая навстречу.

— Оставляю тебя в заботливых руках леди Азуры, а сам отправляюсь успокаивать несчастных, запуганных тобой женщин и восстановить хоть какое-то подобие порядка. Половина бедняжек рыдает от страха, остальные забились в укромные уголки, — вздохнул евнух и удалился.

— Что ты опять наделала? — ужаснулась Азура.

— Эти жалкие ничтожества вообразили, что смеют безнаказанно оскорблять меня, — коротко пояснила Индия. — Я только прикидывала вслух, кому первой из них перерезать глотку. Неужели они поверили? Я ведь не всерьез говорила.

— Но они сразу же всполошились. И уж конечно, дрожат от страха. Ты явилась из страны, где женщины пользуются куда большей свободой. Могут владеть землями, гулять по улицам с открытыми лицами и иногда даже сами выбирают себе мужей. Эти же слабые, безвольные создания не способны и дня прожить вне гарема. Их единственная цель и назначение — ублажать дея, и любая новая обитательница этого гарема считается угрозой, от которой следует непременно и как можно скорее избавиться. Однако тебя им запугать не удалось. Наоборот, ты сразу же дала понять, что готова постоять за себя, и к тому же, услышав о твоем нападении на дея, они свято поверили каждому твоему слову. Какая же ты все-таки нехорошая!

Женщины дружно рассмеялись.

— А откуда ты родом? — неожиданно спросила Индия.

— Из Пуату, — тихо откликнулась Азура. — И как и ты, из благородной семьи. Старшая дочь высокородного отца. Когда мне исполнилось двенадцать лет и брачный контракт уже был подписан, родители послали меня в Марсель, навестить родственников. Однажды на берег высадились берберские корсары и захватили меня и моих родичей в плен. Бывший дей, Шариф эль Мохаммед, взял меня себе. Я прожила в его дворце тридцать лет.

— А дети? У тебя были дети? — вырвалось у Индии. Азура покачала головой.

— Шариф эль Мохаммед не имел отпрысков. Конечно, как всегда, в этом винили женщин, но мой добрый господин знал правду и поэтому не расстался со мной. Но, дитя мое, ты так любопытна, а время идет. Нужно искупать тебя. Клянусь, в такой бане ты никогда не бывала.

Она оказалась права. Помещение, в котором они оказались, было выложено кремовым мрамором. Потолок в виде купола поддерживали светло-зеленые мраморные колонны. По всей окружности комнаты журчали фонтаны в виде вделанных в стены золотых трубочек, из которых струилась вода, падая в углубления-раковины, выдолбленные в полу. Везде расставлены мраморные скамьи разной ширины и высоты. В комнате было тепло и сыро, а в воздухе разливался аромат роз. Несколько невольниц поспешили им навстречу, и низко поклонились госпоже Азуре.

— Это новая наложница, — сообщила та. — Вы должны подготовить ее подобающим образом для нашего повелителя. Она провела на борту судна много недель, и поэтому нам придется немало потрудиться над ней. Правда, судя по мягкости ее кожи, она до сих пор часто мылась в отличие от многих рабынь, которых сюда приводят.

Банщицы немедленно взяли Индию под руки.

— Я останусь с тобой, — заверила Азура. Женщины сокрушенно цокали языками, видя, что длинные волосы девушки спутаны и грязны, но громко восхитились ее золотистыми очами и приступили к работе. Ее поставили в углубление и окатили водой.. Молодая женщина со странным изогнутым приспособлением подступила к Индии и стала водить им по ее телу, соскребая грязь. Потом девушку снова ополоснули, и две невольницы начали старательно тереть ее большими морскими губками, истекающими мыльной пеной. Смыв мыло, одна из женщин встала на колени и принялась так пристально изучать каждый клочок ее кожи, что Индия покраснела от стыда.

— Что она делает? — удивилась девушка, когда рабыня шлепнула ей на ноги и венерин холм пригоршню розовой пасты с миндальным запахом. — Как она смеет касаться меня в таких… таких местах?