Можно и нельзя (сборник)

— Ты простудишься! — кричала женщина, бегая по берегу и заламывая руки. — Вылезай сию минуту! Тебе вредно охлаждать печень!

Низко пролетел самолет с разноцветными огоньками на крыльях и на хвосте.

— Миша! — снова закричала женщина, пугаясь, что Миша попадет под самолет.

«Как она его любит», — с завистью подумала Рита, сидя на камне ледникового периода.

Она и сама тоже любила, было такое дело.

Его звали Володя, он учился в инженерно-техническом училище, и за выдающиеся заслуги его оставили в Москве. По этому торжественному случаю к Володе из Минска приехала бабушка-профессорша. Профессором она была не сама, а ее муж — Володин дедушка. Но дедушка никогда ни во что не вмешивался, у него было много своих дел. У бабушки других дел, кроме семьи, не было, поэтому она осуществляла в доме координацию и общее руководство.

Володя решил показать Риту бабушке и велел, чтобы она пришла знакомиться.

Рита купила на базаре хризантемы и побежала к Володе в Козицкий переулок. Она так торопилась, что, казалось, неслась впереди собственного изображения. Перед тем как позвонить в дверь, она долго остывала и охорашивала свои пышные хризантемы.

Дверь отворила бабушка. За ее спиной блеклым фоном просматривался Володя.

— Это вы и есть Рита? — строго спросила бабушка, загораживая Володю, оберегая его от сквозняка.

— А что? — смутилась Рита.

— Спрашивать буду я, — строго сказала бабушка тоном экзаменатора. — А вы только отвечайте на вопросы: «да» или «нет». Вы Рита?

— Да, — послушно сказала Рита.

— Вы работаете в парикмахерской?

— Да.

— Вы старше Вовика на три года?

— Да.

— Ну так что же вы от него хотите?

— Ничего… — растерялась Рита.

— А зачем тогда вы к нему пришли?

— Просто свободный вечер…

Этот ответ в какой-то степени удовлетворил бабушку, и она пропустила Риту за дверь.

Потом сели пить чай — Володя и бабушка по одну сторону стола, а Рита — по другую. Если бы их головы, как точки, можно было соединить прямыми, то образовался бы равносторонний треугольник, у которого все стороны равны и углы тоже равны.

— Ты помнишь дочку Поляковых? — спрашивала бабушка у внучка. Про Риту она будто забыла.

— Нет, — отвечал Володя, тоже не глядя на Риту. Он боялся бабушки.

— Красавица! — Бабушка подняла брови. — Из сферы искусства. А ты помнишь Милу, племянницу Рытовых?

— Помню, — сумрачно отвечал Володя, рассчитывая, что, если он помнит, бабушка не будет вспоминать.

— Поступила в аспирантуру! Энциклопедия! — Бабушка противопоставляла сферу науки и искусства Ритиной сфере обслуживания.

Рита допила свой чай, поблагодарила за теплый прием и ушла, разрушив тем самым равносторонний треугольник в пользу бабушки.

Володя Риту не задерживал, полагая, что с ней ему будет проще объясниться и помириться, чем с бабушкой. Но Володя ошибся. Рита не стала ни мириться, ни объясняться. Она обвела его имя в своей душе в траурную рамочку, положила сверху хризантемы и больше никогда в эту рамочку не заглядывала.

Она обиделась до глубины души, до мозга костей, обида проникла даже в состав крови и в хромосомы. И Рите казалось, что, если у нее когда-нибудь родится ребенок, он тоже будет обижен на Володю.

Шофер такси Гошка Лазутин был человек деловой. Все население Советского Союза он делил на группы. У каждой группы было свое прозвище. Например: интеллигенция — «шляпы», рабочий класс — «пиджаки», студенты — «домики», военные — «командиры», транзитные пассажиры — «чемоданы» и так далее, и тому подобное.

Маршрут своим пассажирам Гошка назначал сам, а если кому было не по дороге, он и не навязывался.

Гошка знал, что все в жизни имеет свое конкретное назначение: работа — чтобы зарабатывать, начальство — чтобы отчитывать, газеты — чтобы воспитывать, кино — чтобы культурно развлекаться.

На любовь у Гошки тоже была своя точка зрения. Любовь зачем? Чтобы дети были. Дети зачем? Инстинкт самосохранения. Чтобы жизнь продолжалась и после того, как Гошки не будет на свете. А какое ему дело до того, что будет после? Надо жить, пока ты есть. Торопиться надо! Километры на спидометр наматывать.

Невеста ему говорила: «Ты, Георгий, не романтичный! Нет в тебе взлета фантазии!»

Повела в балет для взлета фантазии. Сели на хорошие места, все видно, все слышно. Балерины на цыпочках мелко бегают, и стук от них стоит, как от лошадей. Мужик в обтянутых штанах крутится на одной ноге вокруг своей оси, будто его включили в розетку. Все хлопают, кричат: «Браво, бис». А невеста говорила: «Дивертисмент на пуантах, па-де-де, фуэте…»