Возьми меня с собой

– Ты все еще любишь меня, Дженни?

– Да.

– Тогда возвращаемся. И да разгорится вновь та страсть, которую я едва не загасил из-за собственной глупости.

В зеленой спальне разожгли камин. Королевские покои специально убирали для приезда короля. Как бы там ни было, Дженни знала, что Карл так и не сомнет простыню в роскошной постели под золотым балдахином – если обычно задолго до рассвета ее увозили из его спальни, то сегодня он останется с ней до утра.

Карл закрыл ставни, и приятный лесной запах, приправленный дымком из многочисленных каминных труб на крыше старинного особняка, построенного еще при первых Тюдорах, перестал проникать в комнату.

– Ну, теперь смерть от переохлаждения нам не грозит, – удовлетворенно сказал Карл. – Я всегда любил сентябрь за прохладу вечеров и этот ни с чем несравнимый аромат ранней осени.

Дженни расслабленно улыбалась Карлу, она больше не испытывала благоговейного страха перед его королевским происхождением. Она видела, что он любуется ею, и ей это было приятно. Приятно потому, что она нравилась мужчине, которого любила, а не потому, что снискала любовь короля.

– Мне не хватало тебя, – искренне призналась она.

Карл задержался у кровати – его белая рубашка была расстегнута, покрытая темными завитками грудь обнажена. «Какая она все же прелесть, – думал он, – самобытна, ни на кого не похожа, проста, честна, неиспорченна – одним словом, чудесная девушка». Ни разу она его ни о чем не попросила, и этим она ему особенно нравилась.

– Не пора ли наконец мне получить твой портрет? – нежно сказал он, окинув взглядом ее стройную фигуру, белую полную грудь, проглядывающую сквозь шелковую завесу каштаново-рыжих волос.

– Нет, Слишком многие позировали для тебя. Я не хочу быть одной из них.

Нежно Он откинул волосы с ее лба и присел рядом на край постели.

– Возможно, ты права. Не надо портретов. Тогда твоя красота останется только моей и ничьей более. Пусть наша любовь будет самым сокровенным секретом моего сердца.

– Но почему наша любовь должна оставаться тайной? – с растущим беспокойством спросила Дженни.

Карл нежно коснулся ее лица, завороженный красотой, и, тряхнув головой, словно желая выйти из транса, сказал:

– Лишь потому, что не пришло еще время. Скоро, любовь моя, потерпи.

– Потому что леди Каслмейн меня ненавидит?

– Барбара? – удивился Карл. – С чего бы ей тебя ненавидеть?

– Потому что она считает, что я оскорбила ее на балу. И еще потому, что она не одобряет наших с вами отношений, сир.

Карл лег рядом с ней на кровать, взял ее за руку.

– Да, должен признаться, Барбара не раз поднимала эту тему. Но ты не должна обижаться на нее, у Барбары язык как помело.

– Сир, – придвигаясь ближе к возлюбленному, спросила Дженни, – вы ответите мне на один вопрос?

Карл был занят тем, что задумчиво накручивал на палец ее шелковистый локон. Вопрос заставил его прервать столь приятное занятие.

– А я должен?

– Вы любите Барбару Палмер?

Карл рассмеялся. Какая милая наивность!

– Что такое любовь? Барбара – это моя дурная привычка. И она угождает моему телу.

Дженни проглотила комок в горле, готовясь задать следующий, еще более трудный вопрос.

– То же можно сказать и обо мне?

– О, моя сладкая Дженни-птичка, ты не должна так думать. Ты юна и свежа, как деревенский воздух. С тобой я могу быть самим собой. Или по крайней мере открываться с лучшей своей стороны, что со мной бывает не часто. Если я и способен любить кого-то по-настоящему, то с тобой я вплотную приблизился к этому состоянию.

Слезы ни с того ни с сего полились у нее из глаз.

– Не плачь. Я не угодил тебе, ответив честно?

– Спасибо, я очень довольна ответом.

Большие серые глаза Дженни мерцали от слез, пляшущие языки пламени в камине отбрасывали загадочные тени, бросали блики на роскошные формы ее тела. И такой искусительной была картина, что Карл, не медля далее, скинул одежду и накрыл ее рот своим.

Дженни погрузила пальцы в его густые черные волосы, прижимая к себе его голову, купаясь в наслаждении, подаренном его поцелуем. Как близка она была к тому, чтобы потерять его. И он пришел к ней по своей воле, не понукаемый угрозами и проклятиями, как часто случалось в его отношениях с Барбарой. Сегодня он любил ее честно, и даже если завтра он будет точно так же искренне любить другую – что ж, такова его природа. Вместо того чтобы скандалить с Карлом, Дженни пыталась постичь его отношение к ней, вставая то на его защиту, то на свою, и так часто вела этот молчаливый поединок, что с легкостью могла оправдать любую из сторон. Когда-нибудь она поставит перед ним вопрос ребром, но сейчас не время.