Любовь на все времена

— Нет, нет, Явид, — пробормотала она. — У меня и вправду нет времени.

— В таком случае мне остается только ждать отъезда нашей гостьи, которая еще не приехала. Вечером, однако, я жестоко отомщу тебе за разочарование этого утра. — Его небесно-голубые глаза светились смехом. — А теперь иди.

— Я с нетерпением буду ждать твоего наказания, муж мой! — лукаво сказала она и пошла к двери.

— Я люблю тебя, Марджалла, жена моя, — крикнул он ей вслед, и Эйден счастливо улыбнулась.

Джинджи, как всегда заботящийся о соблюдении приличий, не позволил ей ехать в город в одиночку. Он и две дочери Марты, Ферн и Айрис, поджидали ее. Вчетвером они торопливо спустились к каику, где уже сидели сонные гребцы.

В предрассветной прохладе вода казалась черной и спокойной. На синевато-сером небе то тут, то там горели звезды, чистые и холодные. Было безветренно и тихо, ни один звук не нарушал тишину, слышались только удары весел по воде.

Лодка принца отошла от причала и, управляемая рулевым, стоящим на корме и сжимавшим длинное весло, вышла в Босфор. Соблюдая ритм, гребцы заставили лодку скользить по спокойной, как зеркало, воде.

Эйден не задернула занавески каика и рассматривала окрестности, хотя в предрассветной мгле видно было немногое. Скалы на азиатской стороне Босфора казались огромными глыбами, а остров посреди залива, на полпути между Стамбулом и дворцом Явида, был неразличим. Джинджи неожиданно притих. Он не любил рано вставать. Ферн и Айрис сонно привалились друг к другу, а Эйден радовалась тишине. С Эстер Кира они договорились встретиться на набережной, отведенной для лодок послов Сиятельной Порты. Вглядываясь вдаль, Эйден видела башни, купола и минареты города. Небо уже стало светло-серым, а все звезды, кроме яркого Юпитера, поблекли. Каик направлялся к берегу, пробираясь между кораблями, стоящими на якоре в гавани. Город просыпался. Эйден увидела, что удобный паланкин Эстер Кира уже ожидает их на пристани. Джинджи выпрыгнул из лодки, как только каик подошел к пристани, и бросился помогать почтенной старой женщине. На минутку он остановился и перекинулся словом с евнухом дома Кира, который сопровождал свою хозяйку. Потом они вдвоем помогли старушке выйти из паланкина и сесть в лодку Явид-хана.

— Доброе утро, Эстер Кира, — сказала Эйден. — Надеюсь, день у нас будет чудесный.

— Думаю, ты права, дитя мое. — Она повернулась к своему слуге. — Где моя шаль, Якоб? Мне уже холодно.

Якоб торопливо пошел к паланкину исправлять свою оплошность и вернулся с шалью старой женщины, которую отдал ухмыляющемуся Джинджи. Тот вошел в лодку и очень церемонно обернул шалью Эстер Кира.

— Поставь жаровню к ногам госпожи Эстер, Джинджи, — сказала Эйден, — и найди ту мягкую шерстяную полсть, которую я приказала тебе взять с собой.

Джинджи просто из кожи лез, выполняя приказания Эйден, и очень скоро все было сделано так, как она говорила.

Усевшись на свое место, он сделал знак рулевому и гребцам, чтобы они трогались в обратный путь.

— Мы вернем твою хозяйку на закате, Якоб, — крикнула Эйден, когда каик отходил от пристани. — Я надеюсь, — сказала она, обращаясь к своей гостье, — вы не возражаете, что я приехала за вами так рано. Мне хотелось, чтобы мы провели вместе целый день, ведь я вам стольким обязана, Эстер Кира. Вчера на праздник цветов к нам приезжал султан, его мать, Сафия и много женщин из гарема, а также Фаруша-султан и госпожа Янфеда. Им всем очень понравилось, и они уехали довольные. Это не может не упрочить положение моего мужа.

— Обязанностью женщины всегда было по возможности помогать своему мужу в том деле, которым он занимается, Марджалла! Я счастлива, что смогла помочь тебе. Я провела всю жизнь, помогая другим, и Бог, которого мы зовем Яхве, да будет навеки благословенно имя его, вознаградил меня, дав богатство моей семье и кое-какую власть в этой странной стране, где мы живем.

— Вы прожили здесь всю свою жизнь, Киpa? — спросила Эйден.

Ей нравились истории, которые рассказывала старая женщина, и она ждала продолжения.

— Да, — сказала Эстер Кира, — я родилась здесь. Моя семья была вынуждена уехать из земли Израилевой, которая была нашей родной страной со времен, теряющихся в веках, с тех пор, как пала крепость Масада, когда миром правила могущественная Римская империя. Вы называете Израиль Палестиной, Святой землей. Много лет моя семья бродила по свету, прежде чем добралась до города Константинополя во времена самого великого Константина. С тех пор мы живем здесь.