Все радости — завтра

Вернувшись к столу, Скай захватила корзинку с земляникой, сливки и сахар на серебряном подносе. Она выбрала из корзинки большую ягоду, окунула ее сначала в сахар, потом намазала толстым слоем сливок и положила в рот, очистив от листьев и черенка.

Он с облегчением посмотрел на нее, а затем встал и сказал:

— После!

— Развратник! — промурлыкала она, не сходя с места. Он некоторое время, прищурившись, смотрел на нее, а затем медленно начал расстегивать ее розовый кафтан. Его толстые пальцы с необычайной ловкостью справлялись с крошечными перламутровыми пуговицами. Скай же начала расстегивать серебряные пуговицы на его темно-голубой бархатной куртке. Когда кафтан оказался расстегнут до живота, его руки скользнули внутрь и начали ласкать ее грудь, наслаждаясь ее сосками, затвердевшими от его нежных прикосновений. Они упирались в его ладони, как шипы розы. Она наконец откинула его куртку и расстегнула ворот рубашки, открыв его грудь до пояса. Ее тонкие пальцы игриво прошлись по его груди, пробираясь сквозь густые заросли темных волос, и наконец сомкнулись на шее.

Его руки скользнули вниз по ее плечам, стягивая с них кафтан. Шелк со свистящим звуком соскользнул и упал к ее ногам, оставив Скай обнаженной. Теперь его руки утонули в тяжелой темной копне ее волос, притягивая голову для поцелуя. Но буквально секунду он еще помедлил, давая ее прекрасным глазам прикрыться густыми, подрагивающими, подобно стрекозиным крыльям на розовых щеках, ресницами, и лишь затем его губы осторожным, исследующим движением прикоснулись к ее губам.

Он поцеловал ее как будто впервые, нежно касаясь ее губ, и по ее спине прокатилась волна возбуждения. Почувствовав это, его губы медленно нажали на ее губы, заставляя их раскрыться. Его язык скользнул в открывшуюся пещеру, чтобы начать дикий танец с ее языком, перешедший в самозабвенные объятия и ласки. Подчиняясь внезапно вспыхнувшему порыву, он начал с жадностью целовать ее закрытые глаза, щеки, краешки рта, носик, подбородок, в то время как она лихорадочно шарила руками по пуговицам его рубашки и поясу бриджей.

— Милая Скай, — тихо прошептал он, — милая, милая Скай.

Ей удалось расстегнуть наконец его рубашку, но прежде чем она успела запутать его в его же полустянутых бриджах, он подхватил ее на руки и отнес на кровать.

— Нет, нет, любовь моя, я сделаю это быстрее и лучше тебя, — остановил он ее.

— Тогда сделай это, Адам, черт побери. Я хочу тебя, хочу сейчас, и мне не стыдно признаться в этом! Он откинул свою львиную голову и рассмеялся.

— Господи, Скай, ты невероятная женщина! Ты хочешь меня и говоришь мне это! Так вот, моя голубоглазая кельтская ведьма, я тоже хочу тебя, и я вдруг понял, что хочу тебя навсегда, не только на несколько ночей. Что я наделал, Скай, и все из-за своей гордыни!

Она приподнялась и притянула его к себе.

— Потом, — прошептала она ему, — мы поговорим об этом позже, дорогой.

Он не стал спорить. Его руки скользнули по ее вытянувшемуся телу, следуя линии талии, охватывая бедра, лаская ее длинные ноги. Она страстно целовала его, и он застонал от нахлынувшего удовольствия, охватившего его. Она легла на спину, и он сказал:

— Не надо ничего делать, Скай, позволь мне только любить тебя. Позволь мне просто наслаждаться твоим прекрасным телом, ведь сегодня ты еще принадлежишь мне!

Он наклонил голову, и его язык начал двигаться вокруг ее соска снова, и снова, и снова, пока она не застонала. Тогда он захватил его в рот целиком и начал сосать, и раскаленные стрелы наслаждения начали пронзать ее тело. Он повторил то же с другим соском, и лишь когда он почувствовал, что она дрожит, как маленький испуганный зверек, он прекратил пытку и опустился на кровать.

Взяв одну из ее стройных ног, он начал целовать ее. Его язык скользил сначала по пальцам, затем по коже стопы и перешел к щиколотке, поднимаясь все выше и выше. Дойдя до колена, он перешел к другой ноге. Перевернувшись, он стал целовать ее дрожащие груди и ложбинку между ними. Его язык скользил по ее телу, не упуская ни миллиметра. Он перевернул ее на живот, и она почувствовала его влажную теплоту между лопаток, вдоль позвоночника, на линии талии, на холмиках ягодиц и снова на ногах, по которым он проскользнул до пяток.

— О Иисус, Адам, — простонала она, — остановись!

Я сойду с ума!

Он снова перевернул ее на спину.

— Только вместе со мной, Скай, — сказал он, наклоняя голову так, что теперь его язык коснулся ее самого чувствительного местечка.