Разум и чувство

– Бедненькая крошка! – тут же воскликнула мисс Стил.– Ведь это ужас как опасно!

– Не понимаю, почему! – возразила Марианна.– Пустячная царапинка... Но тревогу всегда преувеличивают, если для нее нет настоящих причин.

– Что за очаровательная дама леди Мидлтон! – сказала Люси Стил.

Марианна промолчала. Она не умела говорить неискренне даже в светской беседе, а потому обязанность лгать, когда того требовала вежливость, всегда падала на Элинор. Выполнила она ее и теперь, отозвавшись о леди Мидлтон с восторженностью, какой не испытывала – правда, менее горячо, чем мисс Люси.

– И сэр Джон тоже! – вскричала старшая сестра.– Ах, какой бесподобный мужчина!

И вновь мисс Дэшвуд отдала должное ему без особого восхищения, сказав просто, что он очень добр и любезен.

– А детки у них, ну, чистые ангельчики. Прелестней малюток я не видывала. Признаюсь, я совсем без ума от них. Но, правду сказать, мне милей деток в жизни ничего нет!

– Об этом нетрудно догадаться,– с улыбкой сказала Элинор,– если судить по тому, чему я сейчас была свидетельницей.

– По-моему,– заметила Люси,– вы полагаете, что маленьких Мидлтонов слишком уж балуют. Ну, может быть, им и позволяют чуть-чуть лишнее, но столь нежной матери, как леди Мидлтон, это так простительно! И мне всегда нравится, если дети веселы и шаловливы. Не терплю чинных тихонь!

– Должна признаться,– сказала Элинор,– что в Бартон-парке мысль о тихих чинных детях мне особого отвращения не внушает.

Вслед за ее словами наступило молчание, которое мисс Стил, видимо, большая охотница до разговоров, прервала, внезапно осведомившись:

– А Девоншир вам нравится, мисс Дэшвуд? Уезжать из Сассекса вам, натурально, не очень хотелось?

Несколько удивленная фамильярностью вопроса, а главное, тоном, каким он был задан, Элинор тем не менее ответила утвердительно.

– Норленд же бесподобное место, а?

– Сэр Джон нам его очень расхваливал,– поторопилась объяснить Люси, по-видимому, желая смягчить бесцеремонность сестры.

– Каждому, кто видел Норленд,– сказала Элинор,– он, мне кажется, не может не понравиться. Но, конечно, как мы, его красот не знает никто.

– Душки-то кавалеры там были? И много? В здешних краях их что-то не видать. А по мне, без них никакое общество не в общество.

– Но с какой стати ты вообразила,– перебила Люси, краснея за сестру,– будто в Девоншире должно быть меньше благородных молодых людей, чем в Сассексе?

– Ах, сестрица, я же не говорю, что их тут нету. Уж конечно, в Эксетере душек-кавалеров полным-полно. Только откуда мне знать, какие кавалеры бывали в Норленде! Вот я и подумала, может, в Бартоне мисс Дэшвуд с сестрицами скучно, если тут их не так много, как им привычно. Но может, вам, барышни, кавалеры и ни к чему, может, вам и без них превесело. А я так думаю, что бесподобнее ничего нет, только бы они прифрантились и были обходительны. Коли они неопрятны да невежи, так на них и смотреть не хочется. Вот мистер Роуз в Эксетере уж такой душка, такой кавалер! Он, знаете, писец у мистера Симпсона, а встретить его поутру, так глаза бы мои на него не глядели! Уж натурально, ваш братец, мисс Дэшвуд, пока не женился, был бесподобный кавалер, при его-то деньгах!

– Право, не могу сказать,– ответила Элинор.– Мне не совсем понятен смысл этого слова. Но во всяком случае, если до того, как жениться, он когда-либо был бесподобным кавалером, то он им и остался, потому что никакой перемены в нем незаметно.

– Ах, помилуйте! Да как женатый может быть кавалером? У женатых другие занятия!

– Боже мой, Анна! – воскликнула ее сестра.– Неужели тебе, кроме кавалеров, говорить не о чем? Мисс Дэшвуд подумает, что у тебя голова только ими и полна.

И, чтобы переменить разговор, она принялась восхищаться домом и мебелью.

Обе мисс Стил достаточно себя показали. Вульгарная назойливость и глупость старшей ничем не искупались, а красота и вкрадчивость младшей не помешали Элинор заметить, что в ней нет ни истинной благовоспитанности, ни душевной прямоты, и она вернулась домой без малейшего желания свести с ними более короткое знакомство.

Но мисс Стил и Люси были иного мнения. Они приехали из Эксетера с большим запасом восторгов, чтобы одаривать ими сэра Джона Мидлтона, его супругу, детей и всех его близких, а потому не поскупились на них и для его прекрасных родственниц: по их словам, столь красивых, изящных, образованных и обворожительных девиц они еще не встречали, и пылали желанием сойтись с ними поближе. И, как скоро обнаружила Элинор, сойтись с ними поближе и она и ее сестры были обречены, ибо сэр Джон был всецело на стороне девиц Стил, а при таком союзнике сопротивление оказалось бесполезным, и им пришлось терпеть ту короткость, которая означает, что люди почти каждый день проводят час-два в одной комнате. Большего сэр Джон достичь не мог, чего, впрочем, сам он и не подозревал, искренне полагая, будто проводить время вместе и быть друзьями – это одно и то же, и, до тех пор пока его непрерывные усилия сводить их под одним кровом увенчивались успехом, он не питал ни малейших сомнений, что их уже связывает самая задушевная дружба. Надо отдать ему справедливость: он употреблял все усилия, чтобы утвердить между ними доверенность, сообщая барышням Стил самые сокровенные подробности всего, что он знал или предполагал о своих родственницах,– и чуть ли не на второй раз, как они увиделись, мисс Стил поздравила Элинор с тем, что мисс Марианна и приехать-то не успела, а уже покорила бесподобнейшего душку-кавалера.