Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3

Отменяется наименование «нижний чин». Отменяется «так точно», «никак нет», «не могу знать» и «рады стараться». Отменяется и команда «смирно». (Поспорили – согласились оставить как переходную, без неё нельзя, но чтобы по стойке долго не держали.) Отменяются все виды наказаний. Наоборот, предаётся суду всякий начальник, наказавший солдата.

И споры были в мелочах, хоть и въедливые, хоть и с бранью, а в главном: шла солдатская масса заедино, брать свои права!

И думал Шляпников: замечательно! Это и есть реальный ход революции: брать свои права! И этого не остановить.

Сегодня вечером в Соляном городке собирают большевики своих сторонников – большевицкую «фракцию» отсюда, из Совета. (Как определить свою «фракцию»? а: кто «Правду» одобряет.) И изо всей здешней массы, из двух или уже больше тысяч, – хорошо если придёт рабочих человек сорок (не выбирают большевиков в Совет, заголосовывают, нету их здесь), а солдат если придёт двое-трое – так уже хорошо, уже начало, дрожжи.

Но несмотря на такую свою малочисленность и ничтожность, – вот тут сейчас, в этой «декларации прав солдата» – на самом деле и для всех ещё неведомо – побеждали большевики! Просчитались мудрецы-оборонцы из Исполкома, уже не говоря о буржуазии! «Долой войну» – это они наотрез не допускают, а «демократизация армии» – в этом они отказать не могут, было бы неприлично. А что ж такое и есть демократизация армии, если не: долой войну!?

Просто смешно, как они везде галдят: в выборной армии возродится боеспособность, укрепится дисциплина, станет сознательной! – да развалится, как дважды два.

И вот так мы освободимся от войны!

Так – давайте демократизацию, это нам и нужно, поработайте на нас! Не в лоб, так по лбу, а наша возьмёт. И ничего, что сегодня солдаты не дают нам говорить. И ничего, что сегодня в Соляной городок только трое их и придёт. А работает это всё – на нас! И с «долой войну!» мы не соступим, нет!

В тесноте парламентского буржуазного зала, обтолканный шинелями, обкуренный со всех сторон,- Шляпников долго стоял, не утомляясь, и весело поблескивал глазами в сторону президиума.

ДОКУМЕНТЫ – 20

9 марта

ГУЧКОВ – ГЕНЕРАЛУ АЛЕКСЕЕВУ

Весьма секретно. В собственные руки.

… Действующее положение вещей таково:

1) Временное Правительство не располагает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, как допускает Совет Рабочих и Солдатских Депутатов… войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Временное Правительство существует лишь пока это допускается Советом Рабочих и Солдатских Депутатов.

2) Начавшееся разложение запасных частей прогрессирует – и о высылке в армию в ближайшие месяцы значительного количества людских пополнений не может быть и речи.

3) Так же безнадежно стоит вопрос и о пополнении конского состава армии, реквизиции лошадей пришлось прервать, дабы не обострять настроения населения.

4)… Невыполнимы в намеченные сроки все новые артиллерийские и иные формирования…

529

Высший жизненный принцип князя Львова был – вера и доверие. Вера – в людей, во всех людей, в наш святой народ. И доверие – каждому человеку. (Только от дурных условий, в которые человек поставлен, он может обмануть доверие.)

И когда обманывали доверие князя или не верили ему самому – ему было особенно больно. Сам в высшей степени порядочный и честный, он не допускал непорядочности в других.

И когда сегодня днём к министру-председателю внезапно приехала делегация от Совета – сам Чхеидзе, и с ним Скобелев и Нахамкис – с грозным вопросом: в какой побег отправляется царская семья и как могло Временное правительство так предательски обмануть Совет? – нежная душа князя была ранена глубоко. Ему стало горько, хоть заплакать:

– Голубчики, – спросил он жалостливо, – милые мои, разлюбезные, да как же вы могли поверить? Да как же вы могли так о нас подумать? Если мы вам обещали, если мы вас оповестили, неужели мы могли бы вас обмануть? Да конечно арестованы!

К счастью, самое последнее известие он мог им уже сообщить: что поезд бывшего императора благополучно прибыл в Царское Село и сам император в охраняемом автомобиле доставлен в охраняемый дворец. А семья и вообще никуда не трогалась с места.