Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3

Житомир. На армейских знамёнах преобладают надписи: «Да здравствует республика», «Смерть изменникам»…

Астрахань. Неделя торжеств и ликований неожиданно закончилась побегом уголовных арестантов. Собравшаяся близ тюрьмы толпа приняла их за политических и встретила криками «ура». Затем оказалось, что все они вооружены револьверами. Исполнительным комитетом постановлено: арестовать всех чинов полиции без исключения и оставшихся на свободе черносотенцев.

Екатеринослав. Продолжаются аресты полицейских чинов, все помещены в кинотеатре.

Баку. Начальник тюрьмы телеграфно заявил Керенскому, что восторженно признаёт новое правительство. Но уволен ввиду отвратительного состояния тюрьмы.

Киев. Уголовные объявили голодовку, требуя своего освобождения. Прокуратура освободила 27 чел., голодовка прекратилась.

Одесса. В некоторых деревнях тёмными личностями начато подстрекательство к аграрным погромам.

Поправка. Во вчерашнем номере «Московского листка»… «близость политических к преступным элементам столицы». Следует читать не «политических», а «полицейских».

Готовится к печати роскошная художественно-иллюстрированная

ИСТОРИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ РОССИИ

под редакцией кн. Пав. Долгорукова, в 9 выпусках. Участвуют виднейшие…

500 руб. тому, кто укажет квартиру 8-10 комнат с двумя людскими. Зубной врач Фенхель.

Дороже всех плачу за драгоценные камни, золото…

Благочестивые христолюбцы! К вам обращается с мольбою… Наш деревянный храм существует 200 лет, тесный, убогий, всё разрушается… Прихожане у нас бедны, земля песчаная…

Дедушкин квас. Доставка на дом от одного ведра, в бочатах – до 20 вёдер.

566

В Риге вчерашний день прошёл замечательно. Не только обошлось без всякого покушения (и сразу забылось), не только не болело сердце (и сразу забывалось), но черезо все свои официальные присутствия Гучков убеждался, что тут, в 12-й армии, ищется верный путь отношений с солдатами. На молебствии в соборе толпились тысячи депутатов от солдат. На параде Радко-Дмитриев произнёс речь о непобедимости русской армии – и последован был восторженным «ура» войск и народа. И члены Думы призывали народ сомкнуться вокруг Временного правительства – и тоже победоносное «ура». Потом войска стройно шли с музыкой по городу. Явно верна была линия Радко на сотрудничество с комитетами! (И это оправдывало линию гучковских приказов по министерству.) Из двух возможностей – давить комитеты (но нет сил!) или поддерживать их – в 12-й выбрали поддерживать. И Гучков в своих речах перед частями, и когда с «Храброго» его выносили в автомобиль на руках (вот вам и флот! на миноносцах он нашёл единение офицеров и матросов), и в приёме военных депутаций – всё уверенней видел правоту этой линии и, обобщая, заявлял уже (и начал верить сам), что ложны слухи о двоевластии в Петрограде, но Временное правительство работает в полном согласии с Советом депутатов.

Так ощутил Гучков этот рижский день как физическое и душевное выздоровление. Да, и в новых условиях – армию можно вести, вот так! И что-то подобное начал делать уже Колчак. И теперь надо бы распространить этот опыт хотя бы на весь Северный фронт, самый угрожаемый от революции. И вчера Гучков телеграммами из Риги назначил на сегодня совещание в штабе фронта и вызвал туда командующих 5-й и 1-й армиями Драгомирова и Литвинова.

Вероятно нехорошо, что так холодно проехал давеча Псков, не повстречавшись с Рузским. Вообще Гучков не симпатизировал Рузскому и раньше: никакой он не генерал – ни дерзости, ни личной смелости, ни порыва в поход и бой. Да всякая мелочь, даже продолжительное лечение Рузского в Кисловодске во время войны, да и с японской войны заболел – и на фронт не вернулся. И то, что десять дней назад они вместе тут были равными участниками царского отречения, – их не сблизило, но было Гучкову даже неприятно при возникшей теперь субординации.

А сегодня, ответно на вчерашнее пренебрежение, Рузский демонстративно не встречал военного министра, а только Данилов-чёрный, с лицом всегда обиженным.

Были и депутации от войск и населения, пришлось произнести речь. На том самом вокзале, где стояли недавно императорские синие поезда. Но тогда всё обошлось тут же, в вагонах, а сейчас ехали в штаб. (Машу оставил в вагоне. Умница Половцов, всё более необходимый, был при Гучкове неотлучно, записывая мысли и распоряжения.)