Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3

Станкевич слушал со сжатым сердцем. Это катилось неудержимым, огромным, давящим колесом, перекатывалось по Петрограду и дальше на все фронты, – и маленькие фигурки под колесом ничего не могли остановить. Он сам – не мог остановить на Исполкоме, и не мог остановить здесь, и даже знал, что Богданов тоже был с этим не вполне согласен – а вот проводил. Это катилось обширным ободом как будто помимо воли людей. А что за суматоха поднимется на фронте? Присяга – тут же отмена присяги, – а дальше? Как быть армии? Как же можно, дав присягу, тут же отменять? Теперь срочно сочинять ещё новую? Так над ней уже будут смеяться.

От законодателей – криков не раздалось. Присяга – не задевала их за шкуру, отменить – так отменить.

Ещё хуже.

И сам же Богданов, перепугавшись лёгкости, спешил объяснить, что отклонение присяги совсем не означает неповиновения Временному правительству! это только – поправка, а новый государственный порядок надо упрочивать!

Упрочивать – но неумолимое кружение передавалось и тысячному сборищу. И какой-то военный врач, повторяя знаменитую реплику Набокова из Первой Думы:

– Власть исполнительная да покорится власти законодательной!

Не поняли, но похлопали.

Закружилась и повестка дня. То и дело лезли с приветствиями представители – от Минска, от Осташкова, от 4-го Донского полка, от каких-то захолустных запасных. А тутошние – лезли поговорить о правах солдата, за прошлые разы не наговорились.

Вот, скажем, ежели офицер допустит превышение власти – то что должен делать ротный комитет?

А – имеет разве право офицер наказать солдата без согласия ротного комитета? Даже и за провинку?

Ну, всколыхнулись, мёдом не корми! Тут – каждому сказать гораздо, у каждого свой, из части, пример. Запотянули руки, запотянули: я! я!

Только успевай им слово давать. А кто не получил – так и с места сам добавляет. Или соседям.

И до того своё наболелое, – хошь оставь нас тут до завтрева сидеть без обеда, без ужина – а только выслухайте, дайте душеньку ослобонить.

И говорили, и говорили. Пройтить туда к вышке не всякому доступно – так у себя тут на столик взлазили и крутились.

Матрос полез: о порядках во флоте.

Ему кричат:

– Нельзя разглашать военные тайны!

А фельдшер:

– Надо утилизировать наш опыт и реорганизовать полковое дело!

– Да ты в новых словах не путайся, как в бабьем платьи! Ты нашими старыми гони!

– Образованным вы не очень верьте, братцы! Им наша свобода не нужна!

– Не, от них тоже поучиться надо! Они книжки читают.

– В книжках, небось, и дерьма много!

И когда б тому конец пришёл – но Богданов окричал, оговорил: следующий вопрос повестки дня!

– Надо признать желательным возвращение из армии на заводы специалистов-мастеровых.

И кто в Исполкоме такую несчастную мысль подал – утверждать это на солдатской секции?

Сразу выперся семёновец неистовый – и давай поливать:

– А что ж рабочие, мать их у…? Значит, нам идти кровь проливать, а они себе 8-часовой рабочий день устраивают? Значит, мы в окопах гниём и денно, и нощно, и недельно, и погоду – и времени нашего не считаем. А они себе – 8 часов рядом с домом отработали, и пошли помылись, и гуляй, и на бабу? Это что ж, братцы, называется равенство? Для чего ж леворюцию закручивали?

И-и-и-их, как подхватились! – забыли про те ротные комитеты, а уж и присягу вовсе, да как завыли со всех сторон:

– Рабочих, мать их перемать!

– Пускай, как мы, работают сутками, не переодёмшись!

– А нет – так заставим! Со штыками – да на завод. Штыком его к станку, да пусть снаряды точит, чёрт ленивый!…

571

Генерал Корнилов не имел привычки читать газеты, и теперешние революционные тоже, – но сегодня поднесли ему в штабе. И он похолодел как серый камень. Какой-то полковник Перетц, и даже не понять так, чтоб из этой Военной комиссии, а просто полковник из Таврического дворца, дал объявление – и не подумав согласовать с Корниловым – что отныне все аресты в Петрограде будет производить штаб Военного Округа, – каково? А производить будет: по письменному или даже телефонному требованию Временного Комитета Государственной Думы (разве он ещё существует?), или министра юстиции (с каких пор штаб Округа служит министру юстиции?), или, уж конечно, Исполнительного Комитета Совета рабочих депутатов, а что эти такое – Корнилов уж посидел там, повидал.