Делатель королей

Ричард склонился к Анне.

– У Эдуарда отменные палачи. Он их специально готовил для этого дня. Они делают свое дело с одного удара и никогда не заставляют жертву страдать. Король необычайно щепетилен на сей счет. Им обещано по гарриноблю за каждую мастерски снесенную голову…

Он умолк, ибо Анна с силой сжала его локоть. Она узнала обреченного на плахе!

– Это лорд Стэнли! Герцог, я умоляю, сделайте что-нибудь, спасите его!

Ричард усмехнулся углами губ:

– Я вижу, что это тоже ваш друг?

– Да! О да! Прошу вас, милорд!

Она была так взволнована, что Глостер поразился.

– Мне казалось, что после того, что вам пришлось сегодня узнать, ничто уже не сможет вас тронуть.

Анна медленно повернула к нему лицо.

– Как вы нечеловечески жестоки, Ричард!

Казалось, она не может вздохнуть. Ее рука, вцепившаяся в локоть Глостера, дрожала. Порыв ветра откинул ее капюшон, и пряди волос упали на лицо. Анна глядела на помост, где связанный Томас Стэнли поцеловал, склонившись, крест священника. Палач грубо поволок его к плахе. В отдалении пророкотал гром. Анна снова взглянула на Ричарда.

– Идемте, довольно, – проговорил тот. – С этим седым волокитой ничего не случится, уверяю вас. Кто-кто, но Стэнли, если он не круглый дурак, выйдет живым из этой переделки.

В это мгновение на помост прыгнул коренастый невысокий рыцарь.

– Государь! – вскричал он, обращаясь к кому-то, кого Анна не могла видеть. – Государь! Я молю вас о милосердии для моего брата Томаса.

Толпа вокруг загудела, так что Анна не могла расслышать ответ короля. Палач нерешительно перекладывал топор из руки в руку.

Глостер уже вел Анну в сторону. Не спуская глаз с плахи, она машинально следовала за ним, но внезапно остановилась. В просвете меж двух помостов виднелся установленный под навесом трактира стол, за которым, нарядные и веселые, восседали венценосный Эдуард Йорк и его приближенные.

Это казалось невероятным. Анна видела перепуганного трактирщика, подносящего лордам вино, видела золотые кубки на столе, уставленном яствами. Король Эдуард, весь в белом атласе с золотой цепью на груди, неспешно обгладывал куриную ножку. Рядом с ним сидел Кларенс, веселый, возбужденный, искательно поглядывающий на старшего брата. Далее лицом к помосту сидели другие лорды, одних Анна знала, других – нет. Они ели и пили, а на их глазах истребляли людей!

– Государь! – вновь воскликнул сэр Уильям. – Пощадите моего брата ради меня!

Король небрежно отбросил кость и поднялся. Высокий и статный, он неторопливо ополоснул пальцы в поднесенной стольником серебряной чаше и проговорил:

– Сэр Уильям Стэнли, вы, не щадя жизни своей, бились за нашу победу, вы ранены. И я с радостью дарую жизнь вашему брату, но при одном условии: никогда больше Томас Стэнли не поднимет меч против Белой Розы и больше того – сам встанет под ее стяги, сражаясь за процветание династии Йорков.

Лорд Томас медленно встал с колен, ветер откинул волосы с его лица.

– Согласен, государь. Но и я имею свое условие.

– Говорите же.

– После победы Белой Розы никто не должен причинить вреда леди Маргарите Бофор, графине Ричмонд, и ее сыну.

Толпа заколыхалась, а король рассмеялся.

– Согласен от всего сердца, сэр Томас. Я слишком чту дам, чтобы не понять того, кто даже на пороге смерти отстаивает их интересы.

Палач перерезал веревки, и барон, поддерживаемый младшим братом, благополучно спустился с помоста. Король своей рукою налил ему вина в бокал. Толпа ликовала, люди славили милосердие короля Эдуарда, а на соседнем помосте палач уже заносил топор над очередной жертвой.

Теперь Ричарду удалось увлечь Анну за собой. Она шла, как во сне, и очнулась лишь, когда оказалась в аббатстве, где брат-травник, шепча ей слова утешения, повел ее в глубь монастыря. Ричард остался снаружи, отчего Анна испытала некоторое облегчение.

Герцог был по-своему мягок с нею, но она беспрестанно ощущала некое давление с его стороны. Сейчас же, когда, следуя за братом-травником, она спустилась в монастырскую лечебницу, избавившись от его черных всепроникающих глаз, она могла полностью отдаться своей скорби.

Тело герцога Уорвика лежало на каменном столе у окна, сквозь которое просачивалось так мало света, что монаху пришлось зажечь еще несколько свечей. Анна стояла не шевелясь и неотрывно глядя на того, кого еще недавно называли Делателем Королей и чье имя вот уже более десяти лет заставляло содрогаться души ланкастерцев и йоркистов.