Неженка

Далли взял очередной ящик и слегка покачал в руках:

— У нас вся ночь впереди, Билли Т., а у тебя склад забит барахлом — будет где поразмяться!

Он швырнул ящик в стену. Ящик раскрылся, и из него высыпались маленькие бутылочки; в воздухе поплыл едкий запах спиртовых препаратов для натирания.

Холли Грейс слишком долго была в напряжении и не выдержала первая:

— Перестань, Далли! Прекрати! Я скажу тебе, но обещай мне, что уйдешь. Обещай!

— Обещаю! — солгал Далли.

— Это… это из-за моей мамы. — Всем своим существом она молила понять ее. — Он выгонит мою маму, если я скажу! Он это сделает, ты не знаешь его!

Далли пару раз встречался в городе с Виноной Кохаган, она напоминала ему Бланш Дю-Буа, персонаж одной из пьес, которые этим летом давала ему почитать мисс Чандлер. Рассеянная и милая стареющая женщина, Винона теряла нить разговора забывала свои вещи, не помнила имена людей и, в общем, оставляла впечатление человека не вполне здорового. Далли знал, что она сестра больной жены Билли Т., и слышал, что она ухаживала за миссис Дентон, пока Билли Т, был на работе.

Холли Грейс продолжала говорить, захлебываясь в потоке слов, как будто прорвало плотину и она не могла больше сдерживаться:

— Билли Т, сказал, что у мамы с головой не в порядке, но это ложь! Она просто немного со странностями. Но Билли Т, сказал, что если я не буду делать, как ему хочется, то он ее выгонит и поместит в психиатрическую лечебницу штата. Оттуда люди никогда уже не возвращаются. Ты понимаешь? Я не могла допустить, чтобы он сделал такое с моей мамой. Она нуждается во мне.

Далли не мог видеть это выражение беспомощности в ее глазах и запустил в стену еще одним ящиком. Ему было только семнадцать, и он не знал, как прогнать это выражение. Но разрушение не помогло, и Далли крикнул ей:

— Послушай, Холли Грейс, не будь больше такой дурой! Он не прогонит твою мать! Он больше не будет делать мерзости, потому что иначе я убью его голыми руками!

Она перестала выглядеть как побитая собака, но Далли понимал, что Билли Т, издевался над ней слишком долго и Холли Грейс не могла так быстро поверить, что дядины мерзости позади. Далли переступил через груду мусора и сгреб Билли Т, за плечи белого аптекарского халата. Билли Т, пискнул и поднял руки, защищая голову. Далли встряхнул его:

— Ты ведь пальцем ее больше не тронешь, а. Билли Т.?

— Нет! — всхлипывал он. — Нет, я ее не трону! Отпусти меня! Холли Грейс, скажи ему, чтобы он меня отпустил!

— Ты ведь знаешь, что, если хоть прикоснешься к ней, я приду и доберусь до тебя, правда?

— Да… я…

— Ты ведь знаешь, что я убью тебя, если ты хоть пальцем до нее дотронешься?

— Знаю! Пожалуйста…

Наконец Далли сделал то, что ему хотелось с тех пор, как он впервые заглянул на склад. Он отвел кулак и врезал им в жирную поросячью физиономию Билли Т. Он ударил его еще несколько раз, пока не увидел достаточно крови, чтобы ему полегчало. Он перестал бить его до того, как Билли Т, потерял сознание, и придвинулся совсем близко к его лицу:

— А теперь иди и звони в полицию, Билли Т. Иди и требуй, чтобы меня арестовали. Но пока я буду сидеть в камере у шерифа, я расскажу о маленьких грязных играх, в которые ты тут играешь! Я расскажу об этом каждому копу, каждому адвокату. Каждому человеку, который будет проходить мимо моей камеры, и офицеру, который будет рассматривать мое дело.

Эта история разнесется быстро. Люди будут притворяться, что не верят в нее, но каждый раз, видя тебя, они будут вспоминать ее и думать про себя: а вдруг все это правда?

Билли Т, ничего не ответил. Он лежал на полу, хныкая и держась за разбитое лицо пухлыми ладонями.

— Пойдем, Холли Грейс! Мы с тобой должны рассказать об этом одному человеку.

Далли сгреб ее туфли и колготки и, осторожно взяв за руку, повел со склада. Но Холли Грейс, услышав, что он намеревается сделать, завопила на него:

— Ты же обещал, лжец! Ты же обещал, что никому не скажешь!

Далли ничего не ответил, ничего не попытался объяснить.

Он не мог видеть этот страх в ее глазах и представлял себе, что на ее месте был бы напуган не меньше.

Винона Кохаган скрестила руки на своем розовом фартуке с оборками, сидя в гостиной дома Билли Т, и слушая рассказ Далли. Холли Грейс стояла у лестницы с белыми закушенными губами, как будто желала умереть со стыда. Вдруг Далли пришло в голову, что она не плачет. С того момента, как он ворвался на склад, ее глаза оставались сухими.