Неженка

В тысяча девятьсот семьдесят шестом году, когда она лежала в пыли на техасской дороге, ей был двадцать один год. Двадцать один год, не замужем, одинока и беременна.

А сейчас ей уже почти тридцать два, и, хотя она имеет все, о чем когда-либо мечтала, ей так же одиноко, как и в тот осенний полдень. Франческа сомкнула веки, пытаясь представить, какой была бы ее жизнь, останься она в Англии. Но Америка изменила ее так глубоко, что подобное она не могла даже вообразить.

Франческа улыбнулась про себя. Когда Эмма Лазарус написала поэму о толпах, жаждущих дышать воздухом свободы, она, конечно же, не могла думать о маленькой тщеславной английской девочке, прибывшей в эту страну в кашемировом свитере с чемоданом от Лоис Вуттон. Но должны же несчастные маленькие богатые девочки мечтать, и мечта об Америке оказалась достаточно грандиозной, чтобы захватить и ее.

Стефан чувствовал, что Франческу что-то беспокоит. Весь вечер она была необычайно тиха, что было на нее не похоже.

Сегодня вечером он собирался просить ее выйти за него замуж, но сейчас Стефан думал, не лучше ли подождать. Она настолько отличалась от всех других женщин, которых он знал, что невозможно было предсказать, как она отреагирует. Он подозревал, что десятки других влюблявшихся в нее мужчин оказывались перед теми же проблемами.

Если верить молве, свою первую важную победу Франческа одержала в возрасте девяти лет на борту яхты «Кристина», когда в нее без памяти влюбился Аристотель Онассис.

Слухи., . Франческу окружало так много слухов, и большинство из них были настолько невероятны, что…

И тем не менее, учитывая, какую она вела жизнь, Стефан думал, что для некоторых слухов есть основания. Однажды она мимоходом сказала ему, что Уинстон Черчилль научил ее играть в «джин-румми», и всем известно, что за ней ухаживал принц Уэльский. Как-то вечером, вскоре после их знакомства, они потягивали шампанское и рассказывали друг другу истории из своего детства.

— Детей в основном зачинают в любви, — сообщила она, — но меня зачали на демонстрационной площадке в центре мехового салона универмага «Харродз».

Когда лимузин проехал мимо салона Картье, Стефан про себя улыбнулся. Занятная история, но ни одному слову из нее он не поверил.

СТАРЫЙ МИР

Глава 1

Когда Франческу впервые показали матери, Клоуи Серрителла Дей ударилась в слезы и начала утверждать, что медицинские сестры частной лондонской больницы поменяли рожденного ею ребенка. Даже безумный не стал бы утверждать, что это уродливое маленькое создание с деформированной головой и опухшим лицом могло появиться из ее изящного тела.

И поскольку мужа не было, чтобы унять истерику Клоуи, медицинским сестрам ничего не оставалось, кроме как убеждать, что большинство новорожденных несколько дней выглядят не лучшим образом. Клоуи приказала им унести уродливую маленькую самозванку и не появляться до тех пор, пока не принесут ее собственное драгоценное дитя. Потом она поправила макияж и занялась приемом посетителей: среди них были и французская кинозвезда, и секретарь министерства внутренних. дел, и Сальвадор Дали. Она поприветствовала их слезным рассказом об обрушившейся на нее ужасной трагедии. Посетители, давно знакомые с истериками прекрасной Клоуи, пообещали заняться этим вопросом. Дали в порыве великодушия объявил, что напишет сюрреалистический образ младенца в качестве подарка на крестины, но потерял интерес к идее и вместо этого прислал набор позолоченных серебряных кубков.

Прошла неделя. В тот день, когда Клоуи должна была выйти из больницы, медсестры помогли ей одеться в свободное черное бальмейновское платье с широким воротником и манжета ми из органди. Затем усадили в кресло-каталку и вручили в руки отвергнутого ею младенца. Прошедшее время мало чем изменило внешность ребенка, но в тот момент, когда она взглянула на положенный ей на руки сверток, Клоуи испытала одну из своих молниеносных перемен настроения. Всмотревшись в испещренное пятнами лицо, она объявила всем и вся, что на свет появилось третье поколение красавиц Серрителла. Никто не проявил настолько плохих манер, чтобы в этом усомниться, и уже через несколько месяцев оказалось, что Клоуи права.

Понимание Клоуи женской красоты шло из детства. Еще девочкой она была полненькой, со складкой жира на талии и мясистыми щечками, скрывавшими изящные кости лица. Она была не настолько тяжеловесной, чтобы в глазах окружающих считаться тучной, а просто достаточно пухленькой, чтобы внутри чувствовать себя уродливой, особенно по сравнению со своей элегантной матерью, великой кутюрье итальянского происхождения Нитой Серрителла. И только в тысяча девятьсот сорок седьмом году, тем летом, когда Клоуи исполнилось двенадцать лет, все начали говорить ей, что она прекрасна.