Кейт полюбила Роберто, когда ей было тринадцать, а ему – на восемь лет...
— Существуют способы. Том, — хмыкнул Мурроу, — скрыть даже такие щедрые прелести, какими обладает моя кузина. Подождите и увидите.
Хотя лорд Бурк ничего не говорил, вид у него был таким же скептическим, как и у графа. Его беспокоило, что Валентина могла подвергнуться опасности, возможно даже смертельной.
— Как долго вас не будет, божественная? — спросил ее Том Эшберн тем же вечером, когда они прогуливались по палубе. — Я считаю, что судьба — коварная дрянь, если подарила Патрику такой удачный бросок кости! — Он обнял ее за талию.
— Может быть, дней десять или больше, — сказала Валентина, — Мурроу говорил мне, что от Каффы до места лагеря татар несколько дней пути. — Она убрала его руку, потому что ей не хотелось отвлекаться на любовные забавы.
— Черт возьми. Вал, я не увижу вас добрых две недели! Неужели вы не позволите понастойчивей поухаживать за вами сегодня вечером?
Она холодно посмотрела на него, и он сказал:
— Вы хоть поцелуете меня на прощание? Валентина тихо засмеялась.
— Ваша целеустремленность делает вам честь, милорд. Очень хорошо. Один поцелуй, но не больше. Я не хочу, чтобы страсть дурманила меня, сейчас мне нельзя терять голову.
— Вы так разумны, божественная, и тем не менее я знал вас иной, — уколол он ее.
— Разумность — это то, что я впитала с молоком матери, и, если у меня есть сомнение в том, кто мой отец, сомнений в том, кто моя мать, у меня нет, — парировала она в ответ. Потом с легкой улыбкой подставила ему свое лицо, и он поцеловал ее.
Это был нежный поцелуй, потому что его уже предостерегли и ему не хотелось оказаться в немилости.
— Вы становитесь безжалостной женщиной, — пожаловался он, неохотно отрываясь от нее.
— Только разумной, милорд. Я должна быть такой, и вы должны быть таким же. Я не приглашала ни вас, ни Патрика в это путешествие. Том. Каждый из вас пригласил себя сам. Я не буду удовлетворена, до тех пор пока не разгадаю эту загадку.
— Я не представляю, как вы можете разгадать ее, Валентина, — ответил он. — Если вы не являетесь точной копией либо принца, либо покойного султана, я не знаю, как вы сможете с уверенностью знать, кто из них ваш отец. Я считаю, что ваша семья поступила безрассудно, разрешив вам отправиться в это путешествие!
— Милорд, совершенно ясно, что вы вообще не понимаете меня, — сказала Валентина, — поэтому я желаю вам спокойной ночи.
Она ушла, а он остался у поручней, глядя в небо, усыпанное яркими звездами. Он любил ее. Он не понимал, почему лорд и леди Блисс не могли просто согласиться и принять его или лорда Бурка в качестве зятя и заставить Валентину идти к алтарю, когда срок ее траура истек. Сейчас она могла бы быть замужем и готовиться стать матерью, а не путешествовать по свету, безнадежно пытаясь отыскать ответ на вопрос, на который, вероятно, не сможет ответить никогда. Он любил, обожал ее, и правда, связанная с личностью ее отца, ничего не значила для него. Он хотел, чтобы она стала его женой, и тем не менее совершенно не понимал ее.
Поздно ночью, пока граф Кемп беспокойно метался в постели, четыре закутанные в плащи фигуры покинули корабль и растворились в темноте города. В полном молчании они двигались по пустынным улицам, пока, наконец, человек, ведущий их, не подвел их к стене с маленькой запертой дверцей, которую он отпер и снова запер за ними. Они спустились вниз по ступенькам в ярко освещенный туннель.
— Мой друг! — приветствовал наместник Мурроу, когда они вышли из туннеля в небольшую комнату без окон.
Двое мужчин пожали друг другу руки, потом Мурроу сказал:
— Господин наместник, позвольте представить вам моего младшего брата, лорда Патрика Бурка, и мою кузину, леди Валентину Бэрроуз. Вы можете обратиться прямо к моей кузине, господин наместник, потому что она понимает ваш язык.
Наместник и лорд Бурк пожали друг другу руки, а потом Арслан-бей приветствовал Валентину.
— Если вы так красивы в мужском платье, госпожа, мне остается только представить, какой же прекрасной женщиной вы должны быть. Я не знаю, разрешать ли вам отправиться в путешествие, которое вы собираетесь совершить. Так ли уж необходимо вам говорить с Борте Хатун сейчас? Не можете ли вы подождать осени, когда она вернется в Каффу?
Валентина улыбнулась наместнику, и тот внезапно понял, что она и в самом деле красавица.
— Вы очень добры, господин, беспокоясь о моей безопасности, но я должна как можно скорее найти Борте Хатун. К концу мая я должна быть в Стамбуле, чтобы встретиться с матерью султана. Мне сказали, что эту даму обижать нельзя. Я уверена, что доберусь благополучно с моими кузенами и вашими людьми.