Прага

Те, кто поступал в колледж, специализировались в изучении Дальнего Востока, коммуникациях, финансах.

На летних каникулах, впрочем, они оказывались дома и в изумлении слушали, как отец, которого они впервые видели подвыпившим, проговаривался, что не просто смылся в 1956-м, но воевал; обежав сзади танк, бросил коктейль Молотова в люк и выстрелом в глаз из револьвера дедовских времен убил выскочившего в панике светловолосого стриженого русского мальчишку, попал прямо под бородавку, из которой росли два длинных волоса, и бежал, а тело сползло обратно в люк, забив единственный выход для задыхающихся, сгорающих танкистов.

Родители Чарлза Габора встретились в Кливленде, хотя бежали из Венгрии одновременно. Вокруг удивительных совпадений в их любви сложилась семейная легенда: они шли в одних и тех же колоннах, в дни восстания были в одних и тех же уличных боях, покинули страну с разницей в один день, в километре друг от друга убивали время в зоне для беженцев в Австрии, с разницей в месяц приехали в Кливленд, но не встретились еще два года, до новогодней вечеринки 1959–1960, где Чарлзов отец, целуя какую-то другую девушку («Если бы я запомнил ее имя, это было бы чудо — Джейн, Джуди, Дженнифер, Джулия, что-то очень американское»), с закрытыми глазами, в одной руке грудь в ангорском свитере, другая гладит покрытый клетчатой юбкой круп, услышал, как его будущая жена орет на кого-то: «„Веселого Нового года“, когда они так и сидят в моем „Гербо“ со своими глупыми жирными русскими рожами? Когда эти русские твари испражняются на моих улицах? Это невесело. Это никак не весело». Отец часто говорил Чарлзу, что влюбился в ее голос, слова и неприлежный английский, пусть его язык и был в тот момент во рту другой девушки.

Чарлз, не Карой, не был сыном людей, которым не терпелось испытать прелести натурализации в Штатах, и его первым языком стал венгерский.

— В твоем родном городе есть остров на реке, где можно играть в футбол, а потом съесть мороженого, принять ванну и массаж.

— Я слишком маленький для футбола.

— Чепуха! Из тебя выйдет очень хороший вратарь. Придет время, ты вырастешь. Надо бы мне уже поучить тебя играть: куда смотреть, когда нападающие прорываются сквозь защиту, как сгибать колени, чтобы можно было в любую сторону прыгнуть.

— Папа, в футболе нет вратарей.

— О чем ты говоришь? Ильдико, о чем он говорит? Что там с ним делают в этой школе?

— Папа прав, Карой. Ты будешь отличным вратарем. А то мороженое…

Она стиснула руку мужа.

— Господи. Вишневое.

— Но тут хорошее мороженое, нет?

— Хорошее, но кливлендское и близко не похоже на то, с острова.

— Все-таки я прав насчет футбола.

Родители часто принимались пересказывать друг другу параллельные жизни, которые вели до того, как встретились; воспоминания обычно относились к тому возрасту, до которого успел дорасти Чарлз; например:

— Когда я была маленькой, чуть постарше его, — мать показывала на сына, — я пыталась перейти озеро Балатон. Думала, мне хватит роста.

— А я в этом возрасте впервые поцеловал девочку. На улице Дохань. Я поцеловал ее в щеку. — Отец гладил мать по щеке тыльной стороной ладони: — Она была еврейка, и хотя я не знал, что это слово значит, я понимал, что тут есть какая-то опасность, и думал, что отец бы за меня точно испугался, и значит, я очень смелый.

— Я первый раз целовалась рядом с Вайдахуньядом. Скучаю по этому дурацкому замку.

— Как ни подумаю про «Корвин», не могу поверить, что ты там была, и тебя могли ранить, и мы никогда бы не встретились. Там был большой бой, Карой, в кинотеатре. Не кино про войну, а война в кино! Слыхал когда-нибудь про такое?

Часто родители говорили про недвижимость, оставшуюся в неизвестных руках, и брались воссоздавать друг для друга (и для своего наследника) дома, какие у них были.

— У тебя есть квартира, Карой, меньше этого дома, но гораздо лучше, в пятом округе нашего города. Она твоя, и настанет время, ты сможешь вернуть ее себе и в ней жить.

— У тебя еще есть квартира в первом округе, мой мальчик. И тоже очень хорошая!

— У меня есть две квартиры и этот дом? Как я решу, где мне жить?

— Этот дом — ничего особенного. А вот те квартиры тебе понравятся.

— Мне нравится этот дом. Кларк живет в соседнем доме. И Чэд на углу. Я не хочу жить в другом месте.

— Не говори глупостей. Никто не собирается выгонять тебя из этого дома, но однажды ты сам захочешь уехать, потому что тебе вернут твои квартиры, и ты будешь гордиться тем, что у тебя такие прекрасные дома в родном городе.