Хроники Заводной Птицы

И когда я пришла в себя, я была уже другим человеком.

Крита Кано замолчала и взглянула на меня.

– Вот что тогда случилось, – тихо сказала она.

Я молчал и ждал, что она скажет дальше.

14. Новое «я» Криты Кано

Крита продолжала рассказ.

– Несколько дней после этого я жила с ощущением, будто мое тело расчленили на части. Когда я шла, ноги мои земли не чувствовали, ела – не понимала, что жую, а стоило сесть и успокоиться, как на меня наваливался кошмар – я то без конца проваливалась куда-то, то на чем-то вроде воздушного шара уносилась в какие-то заоблачные выси. Телодвижения и ощущения не совпадали больше с моей физической сущностью. Они жили как бы сами по себе, без всякого отношения к моим намерениям, без всякой системы и направления, и я не знала, как усмирить этот жуткий хаос. Оставалось только одно – ждать, пока все не восстановится. Я говорила домашним, что неважно себя чувствую, и с утра до вечера сидела, запершись в своей комнате, почти ничего не ела.

В таком смятении прошло несколько дней. Дня три-четыре, наверное. А потом вдруг все успокоилось, улеглось, точно после жестокой бури. Я огляделась вокруг, посмотрела на себя и поняла, что стала новым человеком – не такой, как раньше. Это было мое третье «я». Первое изводилось от бесконечной непереносимой боли. Второе боли не чувствовало и вообще ничего не воспринимало. Первое было моим изначальным «я», которое никак не могло избавиться от угнетавшей меня боли. Когда я все-таки попыталась сделать это – я имею в виду неудачное самоубийство, – родилось второе «я», так сказать, промежуточная форма. Мучившая меня физическая боль на самом деле исчезла, но вместе с ней отступили и потускнели все остальные ощущения. Ушла боль – ушло все: воля жить, физические и душевные силы. И вот этот необыкновенный переходный период кончился, и появилось новое «я». Должна ли я теперь быть именно такой? Я сама еще не понимала. Но было ощущение, пусть смутное, неясное, что я двигаюсь в правильном направлении.

Крита Кано подняла голову и пристально посмотрела мне в глаза, точно хотела узнать, что я думаю обо всей этой истории. Руки ее по-прежнему лежали на столе.

– То есть ты хочешь сказать, что это он сделал из тебя новую личность? – спросил я.

– Мне так кажется. – Крита несколько раз кивнула головой. Лицо ее при этом оставалось бесстрастным, как дно пересохшего пруда. – От его ласк и прикосновений я первый раз в жизни испытала невообразимое сексуальное наслаждение. От этого во мне произошла какая-то физическая перемена, очень большая. Почему так случилось? И почему именно этот человек стал тому причиной? Мне этого не понять. Но как бы то ни было, в конце концов я очутилась в совершенно новой оболочке. И раз весь тот жуткий раздрай, о котором я рассказывала, прошел, мне захотелось думать, что это мое новое «я» – более правильное, что ли. Ведь что ни говори, а мне удалось выбраться из тупого бесчувствия, в котором я была заперта, как в душной тюрьме.

И все же после того случая у меня надолго остался неприятный осадок. Случившееся мрачной тенью нависло надо мной. Стоило вспомнить его пальцы на моем теле, вспомнить, как он запихивал в меня эту непонятную штуку, как вылезал наружу (или мне только показалось) осклизлый, липкий комок, – и я никак не могла успокоиться. Охватывали злость и отчаяние, я ничего не могла с собой поделать. Хотела стереть тот день из памяти – не получалось. Не получалось потому, что этот человек вскрыл что-то во мне. Это чувство жило во мне постоянно и было неразрывно связано с этим человеком. И еще осталось ощущение несмываемой грязи, мерзости. Вот такое противоречие, понимаете? Метаморфоза, что произошла со мной… тут все правильно, нет вопросов, но вызвало ее что-то грязное, неправильное. Я долго мучилась, прямо разрывалась от этого противоречия.

Крита опять посмотрела на свои руки, лежавшие на столе.

– После этого я перестала торговать собой. Смысла в этом уже не было, – сказала Крита. Ее лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Ты так просто смогла с этим завязать? – спросил я.

Она кивнула.

– Бросила – и все. Никому ничего не говорила, не объясняла… Как-то само собой получилось. Думала, мои «опекуны» хотя бы позвонят, подготовилась, но так и не дождалась. Они меня больше не трогали, хотя знали, где я живу, знали телефон. Могли угрожать, но, слава богу, до этого не дошло.

Так я снова стала нормальной девчонкой, по крайней мере – с виду. К тому времени я вернула родителям все, что у них занимала, и даже отложила кое-что. Брат на мои деньги купил новую дурацкую машину и гонял на ней. Ему, наверное, в голову не приходило, через что мне пришлось пройти, чтобы с ним расплатиться.