Хроники Заводной Птицы

Я несколько раз прочел то, что она написала. В этих словах не было ни капли сомнений – я чувствовал в них полную, почти болезненную убежденность. Может быть, она много раз повторяла их про себя перед тем, как высказать. Но так или иначе, надо раскачать эту непроницаемую преграду – стену ее убежденности. Поколебать хоть немного. И я стал писать дальше.

> Мне трудно понять тебя. Ты как-то смутно выражаешься. «Стала ни к чему не годной…» Что это значит конкретно? Не понимаю, какой в этих словах смысл. Помидоры не годятся, зонтик никуда не годится… С этим все ясно. Помидоры сгнили, зонтик сломался. А это… «Стала ни к чему не годной…» Никак не могу представить, что это такое. Ты писала, что кроме меня у тебя был еще кто-то. Может, из-за этого ты думаешь, что «никуда не годишься»? Конечно, меня это известие шокировало, что и говорить. Но не может это сделать человека «ни к чему не годным».

Последовала затяжная пауза. Мне стало не по себе: что там с Кумико? куда она пропала? Но вот по экрану вновь побежали ее строчки:

> Может, ты и прав. Но дело не только в этом…

Повисла очередная пауза. Кумико осторожно подбирала слова, словно вытаскивая их из выдвижного ящика.

> Просто я так выразилась. Нет, человек не сразу становится «ни к чему не годным». На это побольше времени требуется. Со мной все решилось без моего участия, где-то в заполненной мраком комнате, кем-то, кто не имеет ко мне никакого отношения. Когда мы познакомились и поженились, появились новые возможности и мне показалось, что с этим можно как-то справиться. Я надеялась, что удастся быстро отыскать выход, выскользнуть из ловушки. Но в том-то и дело, что всего лишь показалось. Нас окружают знаки и символы, поэтому тогда я так хотела отыскать нашего пропавшего кота…

Я долго смотрел на светившиеся на экране слова, дожидаясь, когда появится надпись «Сообщение отправлено». Мой компьютер по-прежнему работал «на прием». Значит, Кумико хотела написать еще что-то. Чтобы «стать ни к чему не годной», побольше времени требуется. Что все-таки она хотела сказать? Я впился глазами в монитор, но передо мной точно выросла невидимая стена. Наконец появились новые строчки:

> Если сможешь, представь, что я медленно умираю, что у меня какая-нибудь неизлечимая болезнь, от которой разлагаются тело и лицо. Мне бы хотелось, чтобы ты так думал. Это, конечно, метафора. С телом и лицом у меня на самом деле все в порядке. И все же то, что я говорю, очень похоже на правду. Вот почему я не хочу показываться тебе на глаза. Вряд ли эта туманная метафора поможет тебе понять, что со мной происходит. Не думаю, что она убедит тебя. Извини, но больше сейчас я ничего сказать не могу. Придется довольствовать этим.

Неизлечимая болезнь.

Убедившись, что компьютер переключился на «передачу», я снова принялся печатать.

> Хорошо. Я согласен. Раз ты предлагаешь довольствоваться этой метафорой, пусть так и будет. Но я никак не могу понять одного. Предположим, ты действительно «стала ни к чему не годной» и заболела «неизлечимой болезнью». Но зачем надо было идти со всем этим к Нобору Ватая? Почему ты не осталась здесь, со мной? Разве не для этого мы поженились?

Молчание. Казалось, его гнетущую тяжесть можно было потрогать руками. Сплетя пальцы, я положил руки на стол и сделал медленный глубокий вдох. Но мониторе появился ответ:

> Почему я здесь? Да потому, что для меня это самое подходящее место, нравится мне оно или нет. Я должна быть здесь. У меня нет права привередничать. Мы не можем с тобой увидеться, даже если бы я захотела. Неужели ты думаешь, что мне не хочется тебя увидеть?..

Кумико, казалось, на несколько мгновений затаила дыхание, и ее пальцы снова забегали по клавиатуре.

> Так что, пожалуйста, не мучай меня больше. Если ты и можешь что-то для меня сделать – так это как можно скорее забыть о моем существовании, вычеркнуть из памяти время, которое мы прожили вместе, как будто его и не было. Так будет лучше всего для нас обоих. Я уверена.

Я ответил:

> Ты хочешь, чтобы я обо всем забыл, оставил тебя. Но в то же самое время из какого-то уголка этого мира зовешь меня, просишь помочь. Голос твой еле слышен, но по ночам, когда тихо, мне удается его разобрать. Это твой голос, тут не может быть ошибки. Я вот что думаю. Одна Кумико и вправду стремится отдалиться от меня, и у нее, наверное, есть причины для этого. Но существует и другая Кумико, та, которая отчаянно пытается пробиться ко мне. Я в этом убежден. И что бы ты сейчас мне ни говорила, я должен верить той Кумико, которая обращается ко мне за помощью, хочет стать ко мне ближе. Какие бы слова ты ни произносила, какие бы ни приводила доводы, я никогда не смогу так просто взять и забыть тебя, стереть из памяти годы, что мы с тобой прожили. Зачеркнуть это невозможно, ведь это было, в этом – моя жизнь. Это все равно что зачеркнуть самого себя. Чтобы сделать такое, я должен знать, какие для этого есть причины.