Про ЛЮБОff/on

– И что?

– Как будто ты не знаешь. Мне кажется, вся Москва только об этом и говорит.

– О чем?

– О девках Влада.

– И что ты думаешь делать?

– А что мне делать? Не разводиться же? А? Мне лет-то уже сколько!

– Слушай, у меня вторая линия. Повисишь?

– Нет, давай попозже созвонимся.

– Целую.

Приехал домой, Лады нет. Телефон отключен. А я хотел с ней поговорить. Ни о чем, просто так. Она всегда меня понимала. Раньше. И поддерживала.

Телефон отключен. У нее же есть зарядка в машине!

Заснуть невозможно. Голова работает, как вечный двигатель.

Налил себе немного виски.

Может, стоит перевести банковские активы на офшор? Пока не поздно? Нет, все будет нормально.

Не знаю, сколько я выпил виски.

Проснулся в семь утра.

С удовольствием выпил бы еще столько же.

Нельзя. Надо ехать в банк.

Водитель приедет только в девять. И охрана.

Решил не ждать.

Сел за руль, но с трудом вписался в первый же поворот.

Система Dinamic Drive – вещь.

Народ уже перекрыл подступы к банку. Они что, здесь ночевали? Хорошо, что я без пафоса, один, за рулем. Въехал в гараж.

Транспарантов не было.

– Народ попритих, – сообщил Иваныч, сидя в приемной на месте секретарши.

Этот точно здесь ночевал.

– Пусть сообщат, что с десяти начнем выплаты.

– Окей. Прямо сейчас отправлю кого-нибудь.

– Димка здесь?

– Пока нет.

Я позвонил ему на мобильный.

– Влад, я паркуюсь. Там народу – тьма! И какое-то телевидение, по-моему, «Си-эн-эн».

– Давай ко мне.

Войдя, Димка по привычке бросил взгляд на то место, где стоял аквариум.

– Мы начинаем выплаты. Пусть еще раз объявят по радио.

– А с «Си-эн-эн» чего делать?

– Они сами разберутся. Им сюда вообще лезть незачем.

– Так здесь и наши есть, Первый канал, по-моему.

– Договорись, пусть Брежнев выступит. Только проконтролируй, чтоб лишнего не болтал.

– Влад, он пил до утра. Не знаю, как он сейчас.

– Приводи его в чувство. Поставь капельницу. Или дай пиво. В конце концов, если он будет дерьмово выглядеть – даже хорошо. У нас же проблемы были.

– Я понял. Пойду узнаю, что с ним.

К обеду второго дня поток людей уменьшился. Очередь поредела. Транспаранты исчезли.

Люди уже раздумывали, стоит ли закрывать счета. Но еще стояли в очереди.

Банк был на грани банкротства.

Брежнев выступил с заявлением о давлении на партию сверху. О том, что нас не сломать. И не запугать! Что за обещания, данные нами избирателям, мы положим свои жизни.

Люди перестали дежурить у банка по ночам.

Паника прекратилась.

Я очень надеялся на то, что Ленины ожидания по поводу покушения оправдаются.

Нам надо вернуть авторитет. И рейтинг.

В первый раз за последнюю неделю я выехал из банка без препятствий.

И в первый раз более-менее спокойно вздохнул.

Встретился в «Паласе» с радиоведущей. Я всегда держал номер в этой гостинице. Для представительских нужд.

Иваныч считает, что мне пора поменять ее на другую. Может, «Балчуг»? Или «Метрополь»?

Лада отправилась в ночной клуб, а мне надо было расслабиться.

Радиоведущая как раз для этого подходит. Она не задает вопросов о жене, не расспрашивает о работе и ничего не просит. Пока.

Я напился.

Проснулся в семь утра. Дома.

Как я оказался дома, помню не очень хорошо. Но, наверное, не так уж сильно мне понравилась радиоведущая.

Лада устроила мне скандал.

Она пришла домой в четыре утра абсолютно пьяная.

– Где ты был вчера ночью? – кричала она, и ее голос, как всегда, если она выпьет, был выше обычного на несколько тонов.

– Я же тебе звонил, дорогая. Я остался на работе, ты же знаешь, какие сейчас у меня проблемы. Прессу читаешь?

– Ты – ничтожество! – орала Лада, держась за стул, чтобы не упасть. – Ты спал в «Паласе», с девкой!

Откуда она знает?

– Это бред. Дорогая, тебе надо отдохнуть.

– Я ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу!

– Ты напилась, чтобы высказать мне это?

– Ты – ничтожество! Ты – ноль! Ты ни на что не способен! Ты даже не способен иметь детей! Из-за тебя у меня нет ребенка! У меня ничего нет!

– Если не считать всего, что у тебя есть.

Я выключил телевизор. Похоже, про пост Лада забыла.

Я был уверен, что скоро начнется истерика. Она и началась.

Лада рыдала, сидя на полу.

Мне не хотелось ее успокаивать.

Чем женщина старше, тем меньше ее жалко. А может, чем больше ты ее знаешь, тем меньше ее жалко. А может, чем она тебе ближе…