Страна чудес без тормозов и Конец Света

Я глянул вверх. Похоже, толстушка еще в пути: далекий фонарик беспорядочно мотало из стороны в сторону. А девчонка и правда отлично лазит по канату, подумал я. Даже на такой высоте, от которой свихнуться можно. Интересно, старик специально устроил нам свидание именно здесь? Нельзя было найти местечка поприличнее?

Распятый на скале, я рассеянно думал об этом, пока не послышался крик. Далеко вверху ритмично мигала, как сигнальный фонарь самолета, тусклая желтая искра. Толстушка добралась. Я вцепился одной рукой в трос, другой вытащил из кармана фонарик и посигналил ей в том же ритме. Потом посветил вниз, пытаясь разглядеть уровень воды, но не увидел почти ничего. Такой жалкий луч пробивает тьму лишь на пару метров вокруг. Часы на руке показывали четыре двенадцать утра. Даже не рассвело. Никому еще не принесли утреннюю газету. Электрички не ходят, метро закрыто. Люди на поверхности спят как сурки – и ни о чем, вообще ни о чем на свете не подозревают.

Я натянул веревку покрепче, глубоко-глубоко вдохнул и начал медленно карабкаться вверх.

24

КОНЕЦ СВЕТА

Площадь Теней

Когда я просыпаюсь, дивной погоды, простоявшей три дня, будто и не бывало. Небо снова окутано тучами: солнечный свет прорвался было на землю, но долго погулять ему не дали. Лишь голые деревья вздымают в холодное серое небо осиротевшие ветви, да Река разбрызгивает по округе зябкий плеск. Так и кажется: вот-вот пойдет снег.

– Сегодня снега, наверно, не будет, – говорит старик. – Тучи еще не те. Из таких он обычно не сыплет.

Я открываю окно и смотрю на пепельно-серые тучи. Из каких снег обычно сыплет, а из каких нет, я, пожалуй, не пойму никогда.

Когда я вхожу, Страж греет ноги у большой железной печки. Печка трофейная, точь-в-точь, как в Библиотеке. Сверху – конфорка для чайника или кастрюли, у самого пола – выдвижной ящик для золы, перед топкой – большая металлическая решетка. Страж сидит перед печкой на стуле, придвинув к решетке ноги. Вся комната пропитана паром из чайника вперемешку с терпким запахом дешевого трубочного табака, – надо думать, тоже трофейного, – и от дикой смеси запахов меня начинает мутить. Разумеется, есть в букете и кислая вонь от ног самого Стража. За его стулом – большой деревянный стол, на котором лежит огромный точильный камень, а вокруг разбросаны разные тесаки и топорики. Металл потемневший, натруженный.

– Плохо без шарфа, – говорю я. – Шея мерзнет.

– Это точно, – почти благодушно кивает Страж. – Хорошо тебя понимаю...

– В архиве Библиотеки – куча старых вещей. Я могу оттуда что-нибудь взять?

– Ах, вон ты к чему... – соображает он наконец. – Из вещей забирай что хочешь. Тебе – можно. И шарф, и пальто, и что еще пригодится.

– А эти вещи действительно ничьи?

– Чьи они – не твоя забота, – отвечает он. – Хозяева, если и есть, о них давно уже позабыли. А ты, я слыхал, собрался найти Инструмент?

Я киваю. Страж знает все.

– Обычно Город таким инструментом не пользуется, – говорит он. – Но если поискать... Работаешь ты старательно. Можешь завести себе Инструмент, если хочешь. Сходи на станцию и спроси у Смотрителя.

– На какую станцию? – удивился я.

– Электрическую, какую ж еще, – усмехается Страж и тычет в лампочку над головой. – От чего, по-твоему, в Городе свет? От яблок на деревьях?

Продолжая усмехаться, он рисует мне на клочке бумаги дорогу к Электростанции.

– Пойдешь по южному берегу вверх по Реке. Минут через тридцать увидишь слева старый зерновой амбар без крыши и дверей. Здесь повернешь направо, пройдешь еще немного, обогнешь Холм, ступишь в Лес – и метров через пятьсот ты у Станции. Запомнил?

– Кажется, да, – киваю я. – Но разве зимой в Лесу не опасно? Все предупреждают, да и сам я еле живой оттуда вернулся...

– Ах, да! – вспоминает он ни с того ни с сего. – Совсем забыл. Я ж сам подвозил тебя на телеге до холма... Ну, и как ты сейчас? Оклемался?

– Уже лучше. Спасибо.

– Набрался ума-разума?

– Да уж... – вздыхаю я.

Страж довольно ухмыляется и шевелит ножищами у огня.

– Ума набраться – дело хорошее, – сказал он. – Когда люди умнеют, они становятся осмотрительнее. И больше не дают себя поранить. У хорошего лесоруба только одна серьезная рана. Одна. Не больше и не меньше. Понимаешь, о чем я?

Я киваю.

– А насчет Станции не беспокойся. И стоит на краю Леса, и дорога до самого крыльца. Не заблудишься, да и лесных людей не встретишь. Только не вздумай свернуть с дороги или забрести в Лес за Станцией. Тогда уж точно пиши пропало.