Радуга завтрашнего дня

Но еще есть время, сказала она себе. Если они с Уной правильно подсчитали, малыш родится в августе.

— Тебе понадобятся рабочие, — заметил герцог.

— Верно. Энгус подтвердил, что крыша нуждается в ремонте. Кроме того, конюшни совсем развалились. Везде ужасная грязь, но Брей не так обширен, как Гленкирк. Как только мужчины выполнят всю тяжелую работу, мы с Эгги примемся наводить чистоту.

— Зачем? Я думал, ты всего лишь хотела отремонтировать его, чтобы не разрушился окончательно, — удивился Патрик.

— Брей предназначен для нашего второго сына, если он у нас появится. Если же нет — тогда для дочери. Я всегда хотела там жить, но, как только родится ребенок, перееду обратно. Наследник Гленкирков должен расти в Гленкирке. Поэтому, с твоего разрешения, я отремонтирую дом моей матери и проведу там оставшееся до родов время, — с улыбкой докончила Фланна.

— Но мне совсем не нравится жить вдали от тебя, — проворчал он.

— Ты сам разлучил нас, когда обвинил меня в измене, — резко вскинулась Фланна. — Я должна немного остыть. Желчь вредна для ребенка.

Патрик нерешительно кивнул.

— Ладно, — пробормотал он, перебирая ее огненные локоны.

Кровь Христова, как она прекрасна!

Он хотел ее сейчас, хотел, как никогда раньше, но отчетливо сознавал, что сам превратил страсть в ярость. Недаром ее прозвали Пламенной Фланной!

Патрик неохотно отпустил шелковистую прядь.

Фланна величественно поднялась из-за стола.

— Я устала. Доброй ночи, милорд. Желаю крепкого сна.

Она вежливо присела, прежде чем повернуться к двери.

Патрик одним махом осушил кубок. Простит ли она его когда-нибудь?

Султан вспрыгнул ему на колени, свернулся клубочком и довольно замурлыкал.

— Пришел утешить меня, дружище? — пробормотал Патрик оранжевому коту. Султан вонзил острые когти в его бедро и принялся неистово месить лапами, мурлыча все громче.

Патрик Лесли тихо рассмеялся. Других ласк ему сегодня не дождаться.

Он ласково погладил огромного кота.

— Что же, справлялись мы до нее и, думаю, обойдемся еще немного, хотя мне это не нравится. Конечно, раньше или позже все равно придется извиняться, хотя это она первая сбежала от меня и отказалась слушаться. Пусть я совершил глупость, но разве и она не виновна в дурном поведении и неповиновении мужу?

Султан глянул на него, словно хотел сказать: «Не будь дурнем, милорд. Лучше проси прощения».

Взгляд был столь красноречивым, что Патрик мог бы поклясться, что слышит нетерпеливо брошенные слова. Но кот снова положил ему голову на колени и заснул. Патрик тихо хмыкнул, продолжая гладить Султана. Неплохая компания — этот старый разбойник.

Он обвел глазами парадный зал, находя утешение в знакомой обстановке. Его отец покинул Гленкирк давным-давно, после трагической гибели первой семьи. Он уехал в Англию, где верно служил королю Якову. И хотя по-прежнему любил свой дом, все же не испытывал к нему такого пристрастия, как старший сын.

Патрик с новой силой осознал, что не хотел бы жить нигде, кроме Гленкирка. И какова бы ни была судьба короля, никогда не отправится ко двору. Младшая сестра Отем считала, что он уже родился стариком. Ей всегда хотелось путешествовать, повидать иные места, знакомиться с новыми людьми, А Чарли? Их взгляды так схожи. Чарли тоже был доволен своей жизнью, пока обстоятельства не заставили его оставить Королевский Молверн и присоединиться к изгнанному королю. Сделал бы Патрик на его месте то же самое?

Вряд ли.

Он подумал об управителе Магуайр-Форда — Рори Магуайре. Мать часто и с симпатией говорила об этом ирландце, сыне бывшего владельца имения. Его семья предпочла отправиться во Францию, чтобы не покориться англичанам, но Рори остался. Он любил свою страну и сознавал долг по отношению к соотечественникам. И Патрик то же самое сделает для Гленкирка!

— Еще вина, милорд? — осведомился подошедший Энгус.

— Пожалуй. Возьми кубок и садись рядом, — велел герцог.

Энгус налил вина в кубки и, вручив один Патрику, устроился в соседнем кресле.

— За наследника! — провозгласил он, поднимая свой кубок.

— За моего наследника! — вторил герцог и, сделав глоток рубинового напитка, грустно признался:

— Она оставляет меня, Энгус.

— Ненадолго, чтобы немного остыть, милорд.

Вы больно ранили ее своими словами.

Герцог виновато вспыхнул:

— Значит, она сказала тебе?

— Да, милорд. Вы знаете, что мы с Фланной не чужие.