1Q84. Книга 3

«Эта женщина искренне любила Тэнго, — удивляясь, подумал Усикава. — Почти безоговорочно. Интересно, что, собственно, чувствует человек, когда его так глубоко любят?»

— А Масами Аомамэ помните? — спросил Усикава.

— Хорошо помню, — ответила учительница. Но в ее голосе не чувствовалось такой радости, как при упоминании Тэнго. Её тон упал на два деления.

— Странная фамилия, не правда ли? — сказал Усикава.

— Да, довольно странная. Однако её я помню не из-за фамилии.

Наступило недолгое молчание.

— Говорят, будто ее семья принадлежала к пылким членам «Братства свидетелей», — зондировал Усикава.

— Можно сказать только вам?

— Конечно. Молчу как рыба.

Она кивнула.

— В Итикава есть большое отделение «Братства свидетелей». А потому я занималась несколькими детьми его членов. С точки зрения учителя в этом случае возникали деликатные проблемы, требовавшие пристального внимания. Но более ревностных и ортодоксальных сторонников этого братства, как родители Аомамэ, я не встречала.

— Другими словами, они были неспособны на компромиссы.

Будто что-то вспомнив, учительница слегка прикусила губу.

— Именно так. Они строго придерживались правил и этого требовали от своих детей. Из-за этогоб Аомамэ невольно стала в классе совсем одинокой.

— Получается, что в определенном смысле она была не такой как все?

— Да, необычной, — подтвердила учительница. — Но, конечно, девочка в этом не была виновата. Если и искать виновника, то это — нетерпимость, которая орудует в человеческой душе.

Учительница рассказала, что другие дети, в основном, игнорировали присутствие Аомамэ. Относились к ней так, будто ее не существует. Она была инородным телом и своим соблюдением странных принципов приносила другим только беспокойство. Так решил весь класс. Единодушно. Со своей стороны, защита Аомамэ была в том, что она старалась быть как можно незаметнее.

— Я делала все, что могла. Но детская жестокость превосходила все мои ожидания, и Аомамэ почти стала похожей на привидение. В наше время я могла бы воспользоваться советами специальных консультантов. А тогда такой системы еще не существовало. Я была совсем молоденькой и едва удерживала класс в своих руках. Может быть, вам кажется, что я оправдываюсь. Но, поймите, ситуация была очень непростой..

Усикава понимал, что она имеет в виду. Быть учительницей начальной школы — тяжелая работа. Разборки детских ссор и отношений приходилось, в определенной мере, отдавать на откуп самим детям.

— Глубокая вера и нетерпимость всегда идут в паре. И часто нам они не подвластны, — сказал Усикава.

— Да, вы совершенно правы, — согласилась учительница. — Но я же делала, что могла! Несколько раз пыталась поговорить с Аомамэ. Но девочка почти не раскрывала рта. Она была очень волевой и когда что-то решала, то своего намерения уже не меняла. Была умна, сообразительна, могла прекрасно учиться, но держала себя под строгим контролем, чтобы её способности не были заметны. Наверное, быть незаметной считала лучшим средством своей защиты. Я уверена, если бы она находилась в нормальной обстановке, то, несомненно, стала бы прекрасной ученицей. Когда я сейчас об этом вспоминаю, мне становится очень грустно.

— А с ее родителями вы беседовали?

Учительница кивнула.

— Не один раз. Ее родители часто приходили с жалобами на религиозное преследование. И тогда я просила их, чтобы они вместе со мной помогли Аомамэ найти контакт с классом. Спрашивала, не могли бы они немного ослабить свои требования к ней. Увы, все мои усилия оказались напрасными. Для ее родителей строгое соблюдение религиозных предписаний было самым главным. Они грезили о счастье загробной жизни, а земное существование считали временным. Такой логикой руководствовались они, взрослые люди. И, к сожалению, мне не удалось убедить их в том, что пренебрежение и игнорирование одноклассников оставляет в душе юного ребенка смертельную рану.

Усикава сообщил ей, чтоб Аомамэ была центральным игроком софтбольной команды в университете и на фирме, где она потом работала, а теперь — успешный и уважаемый спортивный инструктор в элитном клубе. По правде говоря, так было до недавнего времени, но такое уточнение Усикава считал лишним.

— Прекрасно, — облегченно вздохнула учительница. Ее щеки слегка покраснели. — Аомамэ стала взрослой, самостоятельной и здоровой девушкой. Узнав об этом, я просто облегчение на душе почувствовала!