1Q84. Книга 3

— Не говорил, потому что она просила никому не говорить. Даже вам.

— Но сейчас ее там нет.

— Это правда. Когда я находился в Тикури, она, оставив письмо, покинула квартиру. И где она сейчас, я не знаю.

Комацу вытащил сигарету и, взяв ее в рот, чиркнул спичкой. Прищуренными глазами посмотрел в глаза Тэнго.

— После этого Фукаэри возвратилась в дом Эбисуно-сенсея. В горы возле станции Футаматао, — сказал он. — Эбисуно-сенсей взял назад обращение в полицию о ее розыске. Поскольку она, как бы, сама куда-то уехала, и никто ее не похищал. Полиция, видимо, ее уже допрашивала. Отчего она исчезла? Где и что делала? Все-таки, как-никак, она несовершеннолетняя. В ближайшее время, возможно, об этом в газетах появятся статьи. Что, мол, к счастью, нашлась молодая писательница, которая на долгое время куда-то исчезала. Статьи появятся, но, думаю, не очень большие. Ведь ясно, что ни о каком-то преступлении речи быть не может.

— Пожалуй, может выясниться, что она нашла приют в моей квартире?

Комацу отрицательно покачал головой.

— Нет. Твоей фамилии она, думаю, не назовет. Потому что у нее такой характер. Если она решила молчать, то не скажет никому — ни полиции, ни военной жандармерии, ни революционному совету, ни матери Терезе. Так что можешь об этом не беспокоиться.

— Да я не беспокоюсь. Я только хотел бы знать, как будут развиваться события.

— Во всяком случае, твоя фамилия не всплыла на поверхность. Будь спокоен, — сказал Комацу. Потом его лицо приняло суровое выражение. — Вообще-то, я хотел бы спросить тебя об одной вещи. Немного неудобной.

— Неудобной?

— Так сказать, личной.

Тэнго глотнул пива и поставил кружку на стол.

— Хорошо. Отвечу, как смогу.

— Ты был с Фукаэри в сексуальных отношениях? Когда она нашла убежище в твоей квартире. Можешь сказать «да» или «нет»?

Сделав паузу, Тэнго медленно покачал головой.

— Мой ответ — «нет». Таких отношений у нас не было.

Тэнго интуитивно решил, что в любом случае не должен говорить никому о произошедшем между ним и Фукаэри в ту грозовую ночь. Это была тайна, которую нельзя открывать. Этого не позволено рассказывать. Кроме того, это событие вообще нельзя назвать половым актом. Они оба тогда не испытывали сексуального влечения в общепринятом смысле этого слова.

— То есть ты говоришь, — повторил Комацу, — что не имел с ней половых отношений?

— Не имел, — сухо подтвердил Тэнго.

Край носа Комацу слегка поморщился.

— Я не сомневаюсь в правдивости твоих слов, но прежде чем сказать "нет", ты на мгновение запнулся. Казалось, будто заколебался. Я прав, нечто подобное в тебе происходило? И я вовсе не собираюсь тебе упрекать. А хотел бы воспринять это как факт.

Тэнго посмотрел Комацу прямо в глаза.

— Колебания не было. А только какое-то немного странное ощущение. Мол, почему это вас так интересует, имел я с Фукаэри сексуальные отношения или нет. Вы же никогда не вмешивались в чужую личную жизнь. Скорее держались в стороне от таких дел.

— Да, вроде бы все верно, — сказал Комацу.

— Так почему же теперь это вас волнует?

— Конечно, не мое это дело, с кем ты спишь и что делает Фукаэри. — Комацу почесал пальцем край носа. — Как ты и сам верно отметил. Но, как известно, Фукаэри выросла в других, не в таких как обычные дети, условиях. Как бы это лучше выразиться … Каждое ее действие порождает определенное следствие.

— Какое следствие?

— Рассуждая логически, можно, конечно, сказать, что всякое действие любого человека порождает, в конце концов, определенный результат, — сказал Комацу. — Но в случае Фукаэри это следствие гораздо глубже. Она, определенно, наделена такой необычной особенностью. Поэтому мы должны знать все, более-менее надежные факты, касающиеся Фукаэри.

— Кто конкретно «мы»? — спросил Тэнго.

Комацу смутился. Что, само по себе, было удивительным.

— По правде говоря, знать, были ли между тобой и Фукаэри половые отношения, хотел не я, а Эбисуно-сенсей.

— Эбисуно-сэнсэй тоже знал, что Фукаэри находилась в моей квартире?

— Конечно. Знал в тот же день, как только она появилась у тебя. Она подробно сообщала ему, где находится.

— А я этого не знал, — удивился Тэнго. Ведь она говорила, что никому не сообщает о месте своего пребывания. Однако теперь это уже не имело значения. И Тэнго продолжил, — Я не могу этого понять. Эбисуно-сенсей как ее фактический опекун и защитник в привычных условиях, возможно, как-то и беспокоился о ней. Но в такое тревожное время важнейший вопрос для него должен быть — защищена ли она, и находиться ли она в безопасном месте! Трудно поверить, что среди первостепенных забот сенсея ее девственность стоит в списке на первом месте.