Смех Циклопа

– Смеши или убирайся!

Два часа пролетают как одно мгновение. Победу одерживают «синие». Все члены команды по очереди выходят вперед. Юная азиатка, игравшая мать наемного убийцы, получает максимум баллов на аплодиметре и становится победительницей.

Тадеуш Возняк протягивает ей микрофон.

– Я выиграла потому, что чувствовала в себе дух Дария, – восклицает девушка восторженно. – Я старалась играть так, как играл бы он.

– Как тебя зовут?

– Жин Ми. Я хочу сказать, что для всех юмористов Дарий остается примером для подражания.

Всеобщее волнение достигает апогея. Зал аплодирует, стоя. Тадеуш ждет, пока наступит тишина, и говорит:

– Мы увидим блистательную Жин Ми в следующем выпуске телевизионного «Шоу Дария».

Неожиданно из динамиков раздается голос Дария:

– Когда-нибудь смеяться будут все. На свете не останется ни грустных детей, ни умирающих от голода бедняков, войны прекратятся. Мир станет не черным, серым или белым, а розовым.

Звучит адажио Сэмюэла Барбера для струнного оркестра, которое исполнялось на похоронах Кеннеди. Удивительный контраст с саундтреком из кинофильма «Рокки». Когда музыка стихает, весь зал поднимается и аплодирует огромной фотографии Дария.

Себастьян Доллен клеветал. Не может быть, чтобы Дарий воровал чужие идеи. Он творец, созидатель, он построил этот театр. Благодаря ему молодые таланты имеют возможность показать, на что они способны, могут расправить крылья. Себ просто завистник, озлобленный неудачник.

У выхода из театра Лукреция замечает Жин Ми, победительницу сегодняшнего турнира.

– Я журналистка из «Современного обозревателя», – представляется Лукреция. – Как вы объясняете ваш триумф?

– Я вырвала у соперников победу потому, что во мне был дух Дария. Я делала то, что делал бы он.

Лукреция замечает, что девушка выработала казенный язык для общения с прессой. Она уже знает: для того, чтобы быть понятой, нужно без конца повторять одно и то же.

– Вы учились у него? Каким он был преподавателем?

– Внимательным и великодушным. Он помогал нам, исправлял ошибки новичков. Всегда умел ободрить, не ругал, не наказывал. Даже запрещал смеяться друг над другом. Одно это дало нам очень много. Другой такой чудесный человек не скоро появится на свет.

– А что вы думаете о новом поколении юмористов?

– Мне кажется, они не умеют и не хотят работать. Они думают, что все само упадет с неба. А я, например, целых два года готовилась к сегодняшней победе.

Жин Ми решает закончить разговор на веселой ноте.

– Знаете, говорят, что сама форма египетских пирамид доказывает – уже в древности люди с каждым днем трудились все менее усердно.

– Это ваша шутка?

– Нет, Дария. Он всегда повторял ее, когда видел, что мы начинаем лениться.

39

2630 год до нашей эры

Египет, Мемфис

– Как его зовут?

– Имхотеп, о повелитель! Он хороший писец. Родом из Гебелена, это маленькая деревушка в южных предместьях Фив. Я не знаю, что на него нашло, – говорит первый министр. – Он просто сошел с ума! Не сомневайтесь, мы накажем его за дерзость.

Фараон Джосер, основатель III египетской династии, почесал смазанную жиром прямоугольную бородку. Лежавшие перед ним папирусы действительно были очень и очень странными.

До сих пор монарх держал в руках лишь военные сводки, отчеты о состоянии казны да карты новых земель. Теперь же он столкнулся с каким-то незнакомым литературным жанром – это были рассказы о выдуманном фараоне Сисбеке.

– Читай!

Очень смущенный министр преодолел нерешительность и начал громко читать:

– Фараон имел обыкновение есть перед сном. Однажды вечером, сев за стол, он обнаружил, что все кушанья безвкусны. Мясо напоминало глину, а напитки – воду. Когда он лег в постель, то весь вспотел и не мог заснуть. Тогда Сисбек позвал лекарей. Те сказали фараону, что он заболел той же болезнью, от которой умер его отец, а лечения от нее не существует. Сисбек заподозрил, что лекари хотят отомстить ему за то, что он издал несколько ущемляющих их законов. Но лекари клялись, что говорят правду. Сисбек начал угрожать расправой, и тогда они признались, что единственный, кто может его вылечить, это колдун Мерире. Правитель пришел в неописуемый гнев из-за того, что они не сказали ему этого раньше.

Министр умолк и с тревогой взглянул на фараона.

– Не должен ли я арестовать глупого писца, сочинившего эту оскорбительную историю?