Смех Циклопа

Ей приятно прикосновение умелых пальцев парикмахера к ее голове. Он моет их, сушит, красит и увлажняет питательным бальзамом. Лукреция выкладывает чудовищную сумму за психолого-парикмахерские услуги и садится на мотоцикл.

Она едет, размышляя под громкие звуки «Man of our time» группы Genesis.

Она останавливается на торговой улице и покупает одежду, косметику и плюшевую игрушку. Заходит в оружейный магазин, где приобретает маленький револьвер калибра 7,65.

Через час она останавливается у здания в Семнадцатом округе, неподалеку от станции метро «Терн». Находит в списке жильцов имя Карин Маньяр. Карин соглашается принять ее.

Множество фотографий в гостиной напоминает об их дружной супружеской жизни со знаменитым комиком.

– Говорили, что Тристан убежал на Маркизовы острова, потому что ему все надоело. Я слышала еще более бредовые предположения, что он впал в депрессию, что он покончил жизнь самоубийством, что его украли террористы. Но правды не знает никто. Даже я.

Лукреция записывает ее слова.

– Вам ничего не показалось странным в его поведении накануне исчезновения? Что-нибудь, чего никто не заметил. Может быть, какая-нибудь мелочь.

Карин Маньяр медленно качает головой.

– А «B.Q.T.»? Эти три буквы вам ничего не говорят?

– Увы, нет.

– А буквы «GLH»?

– Тоже нет.

Лукреция вспоминает ключи, помогающие найти подход к разным людям.

Что бы сделал на моем месте Исидор? Ах да, во время расследования «Последнего секрета» он научил меня одному приемчику. Точно, помню-помню.

– Давайте проведем небольшой эксперимент, – предлагает журналистка. – Я стану произносить слова, а вы говорите то, что первым придет вам в голову.

Карин Маньяр робко соглашается:

– Можно попробовать.

Они усаживаются в кресла друг напротив друга.

– Отвечайте сразу, не раздумывая. Первое, что приходит на ум, понимаете? Расслабьтесь. Начинаем. Белый?

– Не знаю.

– Любое слово. Итак, белый?

– Э-э… Молоко.

– Молоко?

– Э-э… Теплое.

– Теплое?

– …Семья.

– Семья?

– Любовь.

Лукреция довольна. Психологический прием Исидора работает.

– Любовь?

– Тристан.

– Тристан?

– Трусость, – сразу отвечает Карин.

– Трусость?

– Юмор.

– Юмор?

– Исчезновение.

– Исчезновение?

– Джимми.

Лукреция застывает. Обе женщины удивлены.

– Кто такой Джимми?

– Это прозвище Жана-Мишеля Петросяна, менеджера и лучшего друга Тристана.

– Как странно! Я о нем и не думала, а ваша игра вдруг вытащила его из моей памяти, – озадаченно говорит Карин Маньяр.

– Какая связь между Джимми и исчезновением Тристана?

Карин Маньяр неожиданно утрачивает спокойствие.

– Через неделю после исчезновения Тристана исчез и Джимми! Но поскольку он не был знаменит, об этом никто не говорил.

– Исчез точно так же, как Тристан?

– Точно так же.

– Оставил жену и детей?

– Да.

– И его жена больше о нем ничего не слышала?

– Да.

– У вас есть адрес Джимми?

Лукреция просит у Карин фотографию Тристана Маньяра. Она садится на мотоцикл и снова включает Genesis.

Она отлично себя чувствует. Она ощущает, как по венам стремительно бежит кровь, полная жизни, бурлящая знакомыми ей гормонами.

Гормонами любви к приключениям.

65

– Мама, я хочу познакомить тебя со своей новой девушкой. Но я пригласил еще шестерых ее подружек. Интересно, узнаешь ли ты ту, которую я выбрал.

Мать приглашает девушек в дом и угощает пирожными. Взволнованный сын спрашивает:

– Ну, мама, которая из них?

– Та, что в красном платье.

– Да, это она! Как ты догадалась?

– Она одна мне не понравилась.

Отрывок из скетча Дария Возняка «Война полов на ваших глазах»

66

Квадратное лицо, густые светлые брови и бородка.

– Согласно самым полным исследованиям, юмор возник примерно четыре тысячи лет назад в Шумере. Там обнаружили первый официально зарегистрированный анекдот.

Исидор в Музее естествознания, разговаривает с человеком в белом халате, на нагрудном кармане которого вышито: «Проф. А. Левенбрук».

– Именно там зародилась письменность, – говорит Исидор. – То есть первые анекдоты находят там, где находят… первые тексты.

– Верно, – соглашается ученый.

– Это как в анекдоте про человека, который искал ключи под фонарем. Его спрашивают: «Вы их здесь потеряли?» – «Нет, но здесь светло». Но продолжайте, профессор, я вас слушаю.