1Q84. Книга 2

— То есть пока вы не можете двигаться, у вас все время стоит?

— Именно.

— И при этом вы ничего не чувствуете?

— Абсолютно, — подтвердил он. — Никакого полою— го влечения. Просто член превращается в камень, как и все остальные мышцы.

Аомамэ покачала головой.

— С этим я вряд ли смогу помочь. Совсем не моя специальность.

— О таких вещах и мне трудно рассказывать, и тебе воспринимать нелегко… Но все-таки я попросил бы послушать еще немного.

— Говорите, не стесняйтесь. Я умею хранить чужие тайны.

— В такие периоды ко мне и приходят женщины.

— Женщины?

— В моем окружении много женщин. И когда я не могу двигаться, они приходят и сами садятся на меня, хочу я того или нет. Но я их не чувствую. Просто кончаю. Раз за разом — кончаю, и все.

Аомамэ промолчала.

— Сейчас у меня три женщины. Каждой чуть больше десяти лет. Подозреваю, ты хочешь спросить, зачем таким юным женщинам необходимо со мной спариваться.

— Может, это… какой-то обряд вашей религии?

Мужчина глубоко вздохнул:

— Люди считают, что мой паралич — милость, дарованная Небесами. И когда он наступает, женщины приходят ко мне в надежде зачать моего наследника.

Повисла долгая пауза.

— Вы хотите сказать, их цель — забеременеть? — спросила наконец Аомамэ. — Причем как раз тогда, когда у вас паралич?

— Именно так.

— И пока вы в коме, к вам приходят три разные девочки и вы их всех оплодотворяете?

— Совершенно верно.

Веселенькое дело, подумала Аомамэ. Вообще-то я собираюсь переправить его на тот свет. А он доверяет мне тайны своей извращенной физиологии.

— Но я не понимаю, в чем проблема, — пожала она плечами. — Раз или два в месяц вас парализует на несколько часов. Тогда к вам приходят три ваши любовницы и занимаются с вами сексом. С точки зрения здравомыслящего человека, это, конечно, не вполне нормально. И все же…

— Это не любовницы, — перебил ее мужчина. — Это скорее наложницы. Спариваться со мной — их работа.

— Работа?

— Такая роль им отведена. Родить моего наследника.

— И кто же это за них решил?

— Долгая история, — снова вздохнул мужчина. — А проблема в том, что мое тело все больше дряхлеет.

— Девочки не могут забеременеть?

— Пока не удалось ни одной. Да, наверное, это в принципе невозможно. Потому что у них месячные еще не начались. А они требуют от меня чуда.

— Никто не беременеет, месячных нет, — подытожила Аомамэ. — А ваше тело все больше дряхлеет.

— Каждый раз моя кома длится все дольше, — сказал мужчина. — И наступает все чаще. Началось это семь лет назад. Сначала меня вырубало раз в два-три месяца. А сейчас уже пару раз в месяц. Когда паралич проходит, остаются боль и усталость. С которыми приходится жить каждый день. И никто не вставит иглу с лекарством, которое бы все излечило — и мигрень, и отчаяние, и бессонницу…

Он опять глубоко вздохнул. И продолжил:

— Где-то через неделю после этого становится легче, но боль остается. Она приходит волнами по нескольку раз на дню и скручивает так, что трудно дышать. Органы выходят из строя. Все тело начинает скрипеть, как несмазанный агрегат. Словно кто-то пожирает мою плоть и высасывает мою кровь, буквально каждую секунду… Но гложет меня не рак и не какая-нибудь зараза. Все медицинские проверки показывают, что физически я абсолютно здоров. Что со мной происходит — сегодняшняя наука объяснить не в силах. По всему получается, что моя болезнь — это дар, ниспосланный свыше.

Определенно, у мужика не все дома, подумала Аомамэ. С одной стороны, смертельного измождения она в нем почти не чувствовала. Скроен крепко и, похоже, привык выносить даже очень сильную боль, С другой стороны, ему явно осталось недолго. Этот человек смертельно болен. Какой болезнью — бог его знает. Но очень скоро — даже без моей помощи — в страшных муках переправится на тот свет.

— Остановить эту болезнь невозможно, — словно подхватил ее мысли мужчина. — Она изгложет меня изнутри, и я в страшных муках отправлюсь на тот свет. Они выкинут меня, точно старую клячу, которая отпахала свое.

— Они? — повторила Аомамэ. — Вы о ком?

— О тех, кто гложет меня изнутри, — ответил он. — Но бог с ними. Я просто хочу, чтобы ты хоть немного облегчила мою боль. Пускай это меня и не излечит. Готов на что угодно, лишь бы не болело так сильно. Эта страшная боль отнимает у меня очень многое, но многое и дарует. Я воспринимаю ее как милость, дарованную Небесами. Но от милости этой совсем не легче. И окончательного разрушения с ее помощью не избежать.