Гордость и гордыня

Эдв. Гардинер».

Мистер Беннет и его дочери увидели все преимущества того, что Уикхем покинул ***ширский полк, на которые намекал мистер Гардинер. Однако миссис Беннет отнюдь не была довольна, Лидия поселится на севере именно тогда, когда ее общество сулило ее матери столько радости и гордости! Ведь она отнюдь не отказалась от надежды, что они поселятся в Хартфордшире. Это было тяжким разочарованием. И к тому же такая жалость, что Лидию разлучают с полком, где она была знакома со всеми и имела стольких друзей!

— Она так любит миссис Фостер, — вздыхала маменька. — Такая жестокость разлучить ее с ней. А молодые офицеры, которые ей так нравились! B полку генерала NN офицеры могут и не быть такими душками.

На просьбу дочери вновь перед отъездом на север принять ее в лоно семьи, как можно было истолковать ее поклоны им всем, мистер Беннет сначала ответил решительным отказом. Однако Джейн и Элизабет, согласившиеся, что ради чувств и репутации Лидии родители должны после свадьбы простить ее, уговаривали его с таким жаром, приводили такие разумные доводы и столь умильно упрашивали принять ее с мужем в Лонгборне, как только они поженятся, что в конце концов он согласился с ними и уступил их желанию. Поэтому ее маменька могла вдоволь насладиться мыслью, как будет хвастать перед соседками своей замужней дочерью, прежде чем ее сошлют на север. Мистер Беннет в следующем письме шурину разрешил им приехать, и было решено, что сразу после совершения брачного обряда они отправятся в Лонгборн. Элизабет, однако, удивилась, что Уикхем согласился на такой план, и если бы она считалась только с собственными желаниями, то менее всего хотела бы вновь с ним встретиться.

Глава 51

Наступил день свадьбы их сестры, и Джейн с Элизабет, вероятно, волновались за нее больше, чем волновалась она сама. Карета была послана встретить новобрачных в ***, и их ожидали к обеду. Старших мисс Беннет пугал их приезд, а особенно Джейн, которая приписывала Лидии чувства, какие испытывала бы сама, будь она на месте виновницы стольких треволнений и горя, и мысленно сострадала душевным мукам сестры.

Но вот они приехали. Семья собралась встретить их в малой столовой. Когда карета подъехала к крыльцу, лицо миссис Беннет расцвело улыбками, ее супруг хранил невозмутимую серьезность, дочери испытывали тревогу, волнение, неловкость.

В прихожей послышался голос Лидии, дверь распахнулась, и их младшая сестра вбежала в комнату. Мать шагнула ей навстречу, обняла и с восторгом ее приветствовала. Затем с ласковой улыбкой протянула руку Уикхему, который вошел следом за своей женой, и тотчас пожелала им счастья без малейших сомнений в том, что ее пожелание сбудется.

Мистер Беннет, к которому они повернулись затем, оказал им далеко не такой сердечный прием. Лицо его стало даже еще строже, и он не проронил почти ни слова. Беспечная самоуверенность молодой пары могла лишь сильнее распалить его негодование. Элизабет была возмущена до глубины души, и даже мисс Беннет испытала горькую растерянность. Лидия осталась прежней Лидией. Невоспитанной, необузданной, взбалмошной, болтливой и бесцеремонной. Она бросалась от сестры к сестре, требуя их поздравлений, а когда наконец все сели, весело оглядела комнату, заметила кое-какие небольшие изменения и со смехом объявила, что давненько не была тут.

Уикхем смущался не более нее, но его манеры оставались по-прежнему очаровательными, и отвечай его характер и женитьба всем требованиям порядочности, то его улыбки и приятность, с какой он упомянул о своем новом родстве с ними, сразу обворожили бы их. До этой минуты Элизабет не верилось, что он окажется способным на такую самоуверенность, и про себя она положила в будущем не ставить никаких пределов бесстыдству бесстыдного человека. Она краснела, краснела и Джейн, но щеки тех двоих, кто вверг их в такое смущение, ни на йоту не изменили цвета.

В темах для разговора недостатка не было. Молодая и ее маменька тараторили без умолку, а Уикхем, севший рядом с Элизабет, начал расспрашивать ее о своих хартфордширских знакомых с легкостью и непринужденностью, каких ей не удавалось достичь в своих ответах. Они Лидия словно хранили только самые приятные воспоминания. Мысли о прошлом не пробуждали и тени не только страданий, но даже неловкости. И Лидия сама заговорила о том, чего ее сестры не коснулись бы ни за что на свете.