Гордость и гордыня

— Леди Кэтрин поистине весьма почтенная и умная дама, — добавила Шарлотта. — И внимательнейшая из соседок.

— Совершенно верно, моя дорогая, это самое я и говорю. Она принадлежит к тем знатным особам, перед которыми следует благоговеть.

Вечер прошел главным образом за обсуждением хартфордширских новостей, в рассказах о том, о чем уже писалось, а когда он подошел к концу, Элизабет в уединении своей спальни могла поразмыслить над тем, насколько Шарлотта довольна своей жизнью, как умело она управляет мужем, с каким спокойствием терпит его, и отдала должное подруге. Кроме того, она попробовала представить себе, как пройдет ее визит: тихие приятные занятия, докучные вторжения в них мистера Коллинза и развлечения, ожидающие их в Розингсе. Ее живое воображение быстро нарисовало самые убедительные картины.

На следующий день, вскоре после полудня, когда она переодевалась у себя в комнате для прогулки, внезапно какой-то шум внизу словно вверг весь дом в смятение. Она прислушалась и вскоре услышала, как кто-то стремглав бежит вверх по лестнице и громко зовет ее. Она открыла дверь и увидела на площадке Марию, которая, задыхаясь от волнения, вскричала:

— Ах, милая Элиза! Поспешив столовую. Оттуда ты увидишь такое! Нет, я не скажу тебе что! Поторопись! Спустись поскорее!

Элизабет напрасно задавала ей вопросы, Мария не пожелала ничего ей больше сказать, и они вдвоем вбежали в столовую и прильнули к окну, выходившему на дорогу, чтобы увидеть обещанное диво. У садовой калитки стоял низенький фаэтон, и в нем Элизабет узрела две женские фигуры.

— И все? — воскликнула она. — Я уж подумала, что в сад забрались свиньи, а это всего лишь леди Кэтрин и ее дочь!

— Душечка, — сказала Мария, возмущенная подобной ошибкой. — Это не леди Кэтрин. Старуха — миссис Дженкинсон, которая живет у них. А вторая — мисс де Бэр. Нет, ты только посмотри на нее. Она же просто карлица. Кто бы мог подумать, что она такая тощенькая и так мала ростом!

— И она нестерпимо груба, если заставляет Шарлотту стоять на таком ветру! Почему она не зашла в дом?

— Шарлотта говорит, что в дом она заходит очень редко. Если мисс де Бэр переступает их порог, это величайшая честь.

— Мне нравится ее наружность, — сказала Элизабет, вдруг подумав совсем о другом. — Она выглядит болезненной злючкой. Да, она будет ему отличной парой. Именно та жена, которая ему нужна.

Мистер Коллинз и Шарлотта вместе стояли у калитки, беседуя с мисс де Бэр и ее спутницей. A сэр Уильям, к большому удовольствию Элизабет, застыл в дверях, созерцая воплощение знатности в фаэтоне и кланяясь всякий раз, когда мисс де Бэр обращала взгляд в его сторону.

Наконец все было сказано, фаэтон покатил дальше, а сэр Уильям, его зять и дочь вернулись в дом. Едва мистер Коллинз увидел Элизабет с Марией, как начал поздравлять их с великим счастьем, выпавшим на их долю. Затем Шарлотта объяснила, что все они приглашены к обеду в Розингс на следующий день.

Глава 29

Это приглашение довершило триумф мистера Коллинза. Его заветным желанием было самому представить своим пораженным гостям величие и роскошь, окружающие его покровительницу, дать им своими глазами увидеть, сколь она любезна с ним и с его супругой. То, что случай для этого представился так незамедлительно, явилось знаменательнейшим примером снисходительности леди Кэтрин, и он не находил слов для изъявления своего восторга.

— Признаюсь, — сказал он, — меня бы не удивило, если бы в воскресенье ее милость пригласила нас на чай, с тем чтобы мы провели вечер в Розингсе. Зная ее доброту, я был в ожидании, что это произойдет. Но кто бы мог предвидеть знак внимания, подобным этому? Кто бы мог вообразить, что мы получим приглашение отобедать там (и приглашении всем нашим гостям!) на другой же день после вашего приезда?

— Я менее удивлен тем, что произошло, — ответил сэр Уильям, — так как благодаря моему положению в обществе мне известны истинные манеры великих мира сего. При дворе такие примеры светской благовоспитанности не так уж редки.

До конца дня и все следующее утро разговоры шли почти только о предстоящем визите в Розингс. Мистер Коллинз подробно объяснял все, что им предстояло увидеть, дабы зрелище подобных апартаментов, бесчисленность слуги великолепие обеда не заставили их совсем уж онеметь от изумления.

Когда они расходились, чтобы переодеться, он сказал Элизабет: