Гордость и гордыня

Таково, сударыня, верное изложение всех обстоятельств, касающихся меня и его, и, если только вы не отвергнете мои объяснения как полную ложь, надеюсь, с этих пор вы не станете винить меняв жестокости по отношению к мистеру Уикхему. Не знаю, каким образом, с помощью какой лжи он ввел вас в заблуждение, но что он в этом преуспел, неудивительно, если вспомнить про вашу полную неосведомленность об истинном положении вещей. Обнаружить неправду вы не могли, а подозрительность вам, безусловно, чужда.

Быть может, вы удивляетесь, почему все это не было сообщено вам вчера вечером. Но я тогда плохо владел собой и не мог решить, что должно и не должно было открыть вам. B подтверждение истинности всего мной рассказанного я могу особенно сослаться на полковника Фицуильяма, который ввиду нашего родства и тесной дружбы, а тем более как один из душеприказчиков моего отца так или иначе был осведомлен о всех подробностях происходившего. Если ваше отвращение ко мне лишает мои слова всякой убедительности, подобная причина не может внушить вам недоверие к моему кузену. И для того, чтобы не лишить вас возможности прямо справиться у него теперь же, я постараюсь вручить вам это письмо в утренние часы. Могу прибавить лишь: да хранит вас Господь!

Фицуильям Дарси.»

Глава 36

Элизабет, когда мистер Дарси отдал ей это письмо, не предполагала, что в нем он вновь попросит ее стать его женой, и не строила догадок о его содержании. Однако нетрудно вообразить, какой интерес оно в ней тотчас возбудило и какую бурю противоречивых чувств вызвало. Чувства эти трудно поддаются определению. Сначала изумление, едва она поняла, что он полагает, будто ему есть извинения; она пребывала в полном убеждении, что правдивых объяснений быть не может, кроме тех, в которых стыд не позволит признаться. O событиях в Недерфилде она начала читать в сильнейшем предубеждении против всего, что он мог написать. Читала она с такой жадностью, что почти утратила способность понимать читаемое, и с таким нетерпением торопилась узнать таящееся в следующей фразе, что не вникала в смысл той, которую пробегала глазами. Его уверенность в безразличии ее сестры к Бингли она тут же сочла ложью, а указание на истинные и гораздо худшие возражения против их брака так ее разгневало, что уничтожило всякое намерение быть к нему беспристрастной. Он не выразил сожаления о своих поступках, которое могло бы ее смягчить: в его словах не было ни намека на раскаяние, лишь одно высокомерие. Лишь гордыня и бесчувственность.

Но, когда он перешел к мистеру Уикхему, она с несколько большим вниманием начала читать описание поступков, которое, будь оно правдивым, опровергало каждое лелеемое ею мнение о достоинствах этого молодого человека. И ведь описание это во многом почти совпадало с тем, что она услышала от самого мистера Уикхема! Ее чувства возмутились еще больше, и определить их было бы совсем затруднительно. Элизабет изнемогала от удивления, дурных предчувствий и даже ужаса. Ей хотелось все опровергнуть, и она непрестанно восклицала:

— Какая ложь! Этого не может быть! Разумеется, это гнусные выдумки!

A когда дочла письмо, почти совершенно не поняв последнюю страницу, то поспешно спрятала его и поклялась, что не верит ему, что больше никогда на него даже не взглянет.

B полном смятении, не в силах ни на чем сосредоточить мысли, Элизабет продолжала идти вперед; но не совладала с собой, и через полминуты письмо было вновь развернуто. Взяв себя в руки, насколько ей удалось, она вновь с мукой начала перечитывать все, что касалось Уикхема, и заставляла себя вдумываться в смысл каждой фразы. Рассказ о его отношениях с владельцами Пемберли точно совпадал с его собственным рассказом. И упоминание о доброте к нему покойного мистера Дарси, хотя раньше она не знала ее полной меры, также не противоречило его словам. До этого места оба рассказа подтверждали друг друга, однако, когда речь зашла о завещании, несовпадение было разительным. То, что говорил Уикхем о приходе, запечатлелось у нее в памяти. Припоминая самые его выражения, она не могла не почувствовать, что кто-то из двоих бессовестно лжет, и на мгновение утешилась мыслью, что оказалась права в своих подозрениях. Однако, вновь и вновь с глубоким вниманием перечитывая описание того, что последовало за отказом Уикхема от прихода, о получении им взамен такой внушительной суммы, как три тысячи фунтом, она опять заколебалась, сложила письмо и взвесила каждую подробность, как она надеялась, с полной беспристрастностью, обдумала правдоподобность каждого утверждения, но без всякого успеха.