Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 2

Кому – как. Не залюбуешься – а страшно.

А крепко. Это может держаться, держаться…

Но – вошёл в кадр молот на ручке, от рук невидимых,

навис сверху сбоку -

Удар!

Удар! – и -

и – нет короны! И – нет одной головы!

Римская ли, Византийская, Российская -

Удар!

под молоток!

под молоток!

И – нет державы, отбита!

Удар!

Удар! И – нет второй головы с крылом, отбиты по изломанной линии!

И осталось – спаянное тело, прикрытое Георгиевым

щитом, да в одинокой лапе одинокий скипетр,

протянутый теперь неизвестно кому.

Ещё это держится неизвестно на чём – но ещё одним ударом разбивается вбрызг!

= И мы смотрим, как летят осколки

мимо молотобойца, ставшего на лесенке, – мимо вывески «Аптека» -

вниз на тротуар,

где уже лежат и прежние деревянные ощепья.

= И кучка народа с красными лоскутами на грудях, на

шапках

стоит и смотрит,

с одобрительным гулком.

Громкий марш – «Радость победы»! Под этот марш мы побеждали, под этот марш мы шагали, не зная пределов. Какие были веселья раньше! – ах, и вот оно опять!

= И – ещё орёл, выступающий из вывески,

и – ещё его молотком!

И вот – мы понимаем марш по-новому:

= Ещё орёл!

И – ещё молотком!

«Радость победы»! – над проклятым прошлым. Как поют и обещают трубы!

= Невский проспект, одна сторона.

Да сколько ж этих орлов, не замечали, как изувешан

ими проспект -

на вывесках присутственных мест,

дворцовых поставщиков,

других торговцев…

= Не ленятся люди высокие лестницы изыскивать, приставляют,

а то на грузовике въезжают на тротуар: удобно бить с

платформы.

И – молотком его, проклятого!

= Или – ружейным прикладом!

= Или – штыком поддеть! содрать!

= А где – и палкой добить!

= Или просто руками доламывать, деревянного.

«Радость победы»! Нельзя было веселей, чем раньше, а вот веселей! Нельзя было подхватистей, а вот…

= Навалено осколков. И целых орлов.

Прикладами их добивают на снежном тротуаре.

Ногами ломают и топчут.

Хохот толпы, и возгласы – а ну, поддай!

= А дворники метлами подметают, подметают…

Живо подметают, может и не весело, но поворачивайся.

В перемеси под метлой – орлиные головы, короны,

державы, скипетры.

= Перед Аничковым дворцом,

перед двумя его каменными воротцами

на тротуаре, на убитом снегу

натащили, насобрали много этих гербов, орлов,

битых и целых, сложили в груду и -

= горит! Весело занялось! уж это весело!

Подхлопывают в ладоши, друг друга локтями под бок, другим показывают, сами смотрят.

Но и в этом марше местами удивительная певучесть, и она незаметно переходит в марш «Тоска по родине».

= Языки огня повторяют костровые взлёты орлиных

перьев,

никогда не разгаданную костровую их обречённость! -

это и прежде было уже готовое пламя,, только черно-зелёное!

Что за марш! Он – как будто не для ног! Это не столько шаг полка, – осветлённый, поднятый, он тянет нас из самой груди, и так ведёт.

Палят, палят,

охватывает огнём

державы, скипетры,

короны,

Георгии Победоносцы…

«Тоска по родине»? – полки шагают где-то далеко? И – когда, когда ещё мы вернёмся?…

= А вот этот что-то всё не горит, всё не горит, неймёт

его огонь! целый!

Не деревянный бросили…

= А вот – широкая кисть в руке замазывает, замазывает чёрным

на высокой вывеске рисованный герб, не отдельный.

= А солдат штыком подсовывает обломки гербов в костёр,

цепляет и подкидывает их туда, гуще в огонь.

Задорное лицо.

= А вот и злорадные.

= А вот – весёлые, беззаботные.

Подхлопывают

маршу, который слышат все, но не все понимают. Тоска тоской, но ведь это – марш, в нём уверенное обещание и побед?

= И стоит раззява в шинели с пуговицами,

а на каждой – герб,

герб,

герб. Ещё и эти все пооторвать, не сразу спохватишься.

387

Сегодня утром на квартиру к прославленному адвокату Карабчевскому, председателю петроградского совета присяжных поверенных, позвонил телефон. И голос, даже в трубке молодой и вибрирующий, объявил: