Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 2

Министр вернулся, шлёпнулся в кресло с удовольствием и принял письма литераторов. Он вынимал их из конвертов порывисто-лёгкими движениями, хрустя разворачивал, то ли читал, то ли только на знаменитые подписи, а Булгаков смотрел на подвижную высокую его шею, властную складку губ, маленькие глаза, равномерный ёжик по голове как шерсть.

Но когда Керенский стал читать письмо, совсем и не длинное, – то, от всей бешености своего темпа жизни, он казался не в состоянии вникнуть в его простой смысл, и, как если б оно было на незнакомом языке или неразборчиво написано, стал нервно быстро спрашивать:

– О чём оно? О чём оно?

Булгаков стал излагать своё задушевное: отказавшиеся от воинской службы, самые чистые люди, – неужели могут остаться в тюрьмах? Амнистия не должна же их обойти! Но они причислены даже не к религиозным преступникам, а к уголовным и…

Керенский быстро и сильно хлопнул себя по лбу, как бы бья комара:

– Как же мне это в голову не приходило! – И сразу вскочил, как если б сидение кресла поддало его сильной пружиной, и побежал к двери и тотчас вызвал одного, который оказался не просто секретарём, но – товарищем министра.

Познакомились.

Товарищ стал уверять, что войдут, войдут в амнистию и эти, уже вошли, акт уже составлен.

– Как? Он уже готов? – вскричал Керенский. – Так дайте мне его скорее на подпись! Я желаю подписать!

Булгаков взволновался, ожидая, что станет сейчас свидетелем великого момента в российской истории.

Но нет, акт оказался ещё не настолько готов.

– Так поспешите, поспешите! – нервно торопил Керенский, как бы кусаемый или сам изнемогая в тюрьме. – Поспешите закончить и пришлите мне его во всякое время дня и ночи, и где б я ни оказался – в совете министров или в совете депутатов, или уже на вокзале, или…

Только не назвал – дома.

ДОКУМЕНТЫ – 15

Телеграмма из Цюриха в Стокгольм

6 марта 1917

Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки временному правительству. Керенского особенно подозреваем. Вооружение пролетариата – единственная гарантия… Никакого сближения с другими партиями.

Ульянов

469

Заседание Исполнительного Комитета тянулось много часов, на изнурение, только и обореваемое сладким чаем, бутербродами и потом горячей пшённой кашей с маслом. Члены Исполкома уже, кажется, и не надеялись, чтоб заседание можно было провести как-нибудь быстрей, кажется, к тому уже и не стремились, вяло сидели, вяло говорили, а вопросы текли и текли, их было двадцать, наверно, в повестке. Отвлекались, переговаривались, входили-выходили. При голосованиях не просчитывали, сохранился ли кворум. Новая комната оказалась мало удачной: прямо напротив гуденье и рёв Белого зала, и нет предохранительной передней, а уже находят и тут, и врываются какие-то делегации, ходоки с жалобами.

Добивалась и делегация с Северного фронта от генерала Рузского. Но велели ей подождать, не разорваться же Исполнительному Комитету на одни военные вопросы.

Долго и довольно радостно делал доклад Скобелев о своей поездке в Свеаборг и Гельсингфорс. (Говорил всё о себе, с трудом можно было догадаться, что там ещё и Родичев что-то значил.)

В экстренном порядке заседание два раза прерывалось – по поводу трамвайного движения, которое должно было открыться завтра. Один раз: как избежать давки, ведь кинутся все, как бы установить при посадке очередь? Другой раз: звонили из городской думы, что остаются недочищенные рельсы, сегодня не успевают, нельзя ли завтра рано утром? Но можно ли приказать рабочим выйти на работу рано утром? А если не послушаются? Никто не может отдать такого распоряжения, кроме Исполнительного Комитета.

То обсуждалось назначение Корнилова на Военный округ, и что надо с самого начала взять его под контроль, назначить к нему нашего постоянного представителя – и пусть попробует возразить. Да заодно потребовать увольнения его помощника-генерала: ведёт себя неуважительно к Совету.

А ещё сместить – начальника телефонной сети Петрограда. Не доверенная личность.

Хотя все эти вопросы и могли считаться политическими, но не затрагивали ничьих партийных интересов, не вызывали споров между фракциями, решались мирно.

Делегация от генерала Рузского настаивает, чтоб её приняли.