Вспомни меня, любовь

Нисса вдруг с решительным видом встала с постели.

— Есть вещи, о которых мне нужно спросить маму, — сказала она. — Например, я не знаю, можем ли мы предаваться нашим наслаждениям. Конечно, жаль, если необходимо прекратить, но что поделаешь. — В ее глазах промелькнула радость. — По крайней мере одно уже хорошо: нам можно не возвращаться ко двору! Как бы ни настаивала твоя кузина Кэтрин, король не разрешит мне подвергать опасности наше дитя.

Вариан засмеялся:

— Я согласен с тобой, любимая. Через несколько дней, когда ты почувствуешь себя лучше, мы переедем в Винтерхейвен и укроемся там вдвоем, как мыши в норе. Никто, кроме родных, не приедет к нам, а мы не поедем ко двору, пока ты сама этого не захочешь. А Кэт скоро позабудет о нас, увлеченная блеском и великолепием, которые окружают ее как королеву Англии.

— Ох, Вариан, — вдруг вырвалось у Ниссы, — какой же ты милый! Ты так мне нравишься! Не думаю, что я могла бы найти себе лучшего мужа.

Она бросилась ему на шею и пылко поцеловала. Сердце Вариана едва не разорвалось от счастья. В первый раз с тех пор, как они поженились, она заговорила о своих чувствах к нему. Она уже готова полюбить его. Наступит день, когда Нисса полюбит его так же, как он любит ее. Но пока достаточно и того, что есть. Он ей нравится, и у них будет ребенок.

— Я бы хотел назвать нашего первенца Томасом в честь деда, — предложил Вариан.

— Никогда! — воскликнула Нисса. — Никогда я не прощу твоему деду его жестокости. Нашего сына будут звать Эдмунд Энтони де Винтер, в честь обоих моих отцов. Я думаю, это будет лучше всего, и моя семья, я уверена, согласится.

— Ну, если вы привлекаете на помощь вашу семью, мадам, — смеясь, ответил граф, — тогда я вынужден сдаться. Мы назовем Томасом нашего второго сына.

— Второго сына мы назовем Генри в честь твоего отца и в честь короля, — непререкаемым тоном заявила Нисса.

— Значит, третий сын будет Томасом, — упорствовал Вариан.

— Хорошо, в честь нашего дорогого архиепископа, если вы так настаиваете, милорд, — сладко улыбнулась Нисса и добавила:

— Но никогда не назову я своего сына в честь Томаса Говарда!

— Жаль, что беременных женщин нельзя бить, — вздохнул граф. — А вы уверены, что беременны, мадам?

— Так говорит моя мама, сэр, а уж она знаток в этих делах. К тому же вы все равно не сможете побить меня.

— Это еще почему? — удивился Вариан.

— Потому что вы никогда не сможете поймать меня! — поддразнила мужа Нисса и, выскользнув из его объятий, выбежала из комнаты, сопровождаемая его хохотом.

Глава 10

Винтерхейвен построили еще в тринадцатом столетии. Несмотря на четыре зубчатые башенки, придававшие зданию вид средневекового замка, это был, в сущности, просторный, добротный дом деревенского помещика. Он располагался на вершине холма, окруженного небольшим рвом, давно уже за ненадобностью заброшенного и заросшего травой. Много лет назад исчезла необходимость в подъемном мосте. Граф и графиня Марч въехали в свои владения по небольшому каменному мостику и оказались прямо напротив гостеприимно распахнутой двери.

Дом был сложен из светло-серого камня. Нисса обрадовалась, что в сравнительно недалеком прошлом кто-то успел переделать окна. Для таких древних зданий, как это, обычны узкие, небольшие окна, дававшие слишком мало света. Все вокруг сделано на совесть, но выглядело запущенным. Нисса сразу поняла, как много работы им предстоит. Будет ли это им по средствам? Ведь этот вопрос они с Варианом никогда не затрагивали. Ее отец вручил ее мужу хорошее приданое, но настоял на том, чтобы поместье Ниссы Риверсайд, так же как и основная часть наследства, осталось в ее личном владении.

— Думаю, будет лучше, если моя дочь до поры до времени, а может быть, и навсегда, сохранит определенную независимость. Ведь ни Нисса, ни я не избирали вас в качестве ее мужа. Когда мы получше узнаем вас, то сможем пересмотреть этот вопрос, — сказал графу Марчу Энтони Уиндхем.

Вариан удивился. Конечно, тезис о том, что жена может иметь собственное независимое состояние, не нов, но Вариан никогда не думал, что ему предстоит жениться на такой женщине. Однако он понимал Энтони Уиндхема и даже подумал, что, окажись он сам на месте графа Лэнгфорда, предпринял бы то же самое, чтобы защитить интересы своей дочери.

— Я не очень-то богат, — признался Вариан тестю, — но и бедняком меня нельзя назвать. Теперь, когда я вновь стану жить на своей земле, мне нужно решить, как наиболее разумно использовать эту землю.