Поцелуй ангела

— Это не так. Дейзи очень умна и не боится тяжелой работы.

Макс пропустил реплику Алекса мимо ушей. Несмотря на то что он был свидетелем происшествия с Синджуном, он продолжал считать свою дочь пустым, легкомысленным созданием — У меня есть друзья в ФБР, и, кажется, настало время связаться с ними.

— Есть сотни свидетелей того, что случилось в тот вечер в цирке. Полиция считает, что у Дейзи были веские причины для бегства.

— То была чистая случайность, и при всех своих недостатках Дейзи не отличается мстительностью. Она не стала бы держать обиду за этот удар. Нет, Алекс. Тут что-то не то.

Скорее всего ведется какая-то нечестная игра, и я не позволю тебе отговорить меня от такого шага. Я сегодня же позвоню в ФБР.

Алекс никогда не рассказывал Максу всей правды, и только теперь понял, какая сила привела его сегодня в этот дом. Утаивая от Макса и Амелии правду, он мог скрыть от них какие-то сведения, которые помогли бы им понять, где находится его жена.

Сама мысль о том, что придется обнажить неприглядную правду, была ему ненавистна, но что такое гордость в сравнении с безопасностью Дейзи и благополучием его ребенка?

Алекс взглянул на тестя и вдруг осознал, что за последний месяц старик сильно сдал. Некогда безупречно прямая спина согнулась, движения стали неуверенными, а голос потерял былую твердость. Конечно, Макс относился к Дейзи с предубеждением и весьма эгоистично, но по-своему любил дочь и сейчас сильно страдал.

На глаза Алексу попался серебряный самовар, который он купил для Макса в парижской галерее. Самовар был изготовлен в мастерской Карла Фаберже для императора Александра III и был украшен двуглавым российским орлом. Дилер уверял Алекса, что вещь сделана в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году, но по некоторым признакам Алекс был склонен датировать произведение девяностым годом прошлого столетия.

Созерцать творение гения Фаберже было несравненно легче, чем обдумывать, что именно сообщить Максу. Алекс сунул руки в карманы, потом положил их на стол. Откашлялся.

— У Дейзи есть гораздо более веская причина для расстройства, чем удар моего кнута.

Старик мгновенно оживился.

— Так?!

— Она беременна.

— Я же тебе говорила, — сказала с дивана Амелия.

Макс и Амелия заговорщически переглянулись, и Алекс мгновенно напрягся, почувствовав какой-то подвох. Макс испытующе посмотрел на жену:

— Да, ты говорила об этом, дорогая.

— А Алекс плохо себя повел, когда услышал эту новость.

Амелия по большей части бывала невыносима, но глупой — никогда; на этот раз она расчетливо ранила Алекса в самое больное место.

— Я действительно плохо себя повел, — признался он.

Амелия прямо-таки источала самодовольство.

— И об этом я тебе тоже говорила.

Алекс с трудом выдавил из себя:

— Я велел ей сделать аборт.

Макс поджал губы.

— Ты не мог!

— Нет таких слов, какие я уже не сказал себе сам.

— Ты все еще хочешь, чтобы она сделала аборт?

— Конечно, не хочет, — произнесла Амелия. — Ты только посмотри на него. Чувство вины висит на его плечах, как плохо сшитый костюм. — Она встала с дивана. — Я опаздываю к массажистке. Вы сами разберетесь. Прими мои поздравления, Макс.

Алекс обратил особое внимание на последние слова Амелии и многозначительную улыбку, которой она одарила Макса. Он взглядом проводил Амелию, поняв, что между супругами существует какой-то важный заговор.

— Амелия права? — поинтересовался Макс. — Ты действительно больше не хочешь аборта?

— Я не хотел этого, даже когда говорил эти слова. Во мне играл адреналин. — Алекс изучающе посмотрел на Макса. — Амелия нисколько не удивилась, услышав о беременности Дейзи, хотя знала, что моя жена принимает противозачаточные таблетки.

Чем это объяснить?

— Мы оба надеялись на такой исход, вот и все объяснение.

— Ты лжешь! Дейзи говорила, что Амелия сама покупала для нее таблетки. Скажи правду!

— Да, так оно и было. Мы хотели сделать как лучше.

На Алекса снизошло какое-то оцепенение. Он вспомнил маленькие упаковки, в которые были расфасованы таблетки. Он еще тогда обратил внимание, что они не покрыты оболочкой. В эпоху, когда большинство снадобий одевают в блестящую оболочку, его должно было бы удивить, что существуют таблетки, покрытые каким-то подобием компактной пудры.

Алекс почувствовал ставшее уже знакомым стеснение в груди. Он снова не поверил жене и снова оказался не прав.