Гордость и предубеждение и зомби

Элизабет надеялась, что после обеда какой-нибудь случай сведет их вместе и им удастся все же сказать друг другу хоть что-то, кроме вежливых приветствий, которыми они обменялись при встрече. Она не находила себе места от волнения, и для нее время до возвращения джентльменов в гостиную тянулось так невыносимо долго и скучно, что она с трудом сохраняла любезный вид. Их появления она ожидала так, будто бы от этого мига зависело, окажется ли сегодняшний вечер для нее сколько-нибудь счастливым.

«Что ж, если он и теперь не заговорит со мной, — решила она, — я позабуду его навсегда и никогда более не отведу глаз от своего клинка!»

Вошли джентльмены, и при взгляде на него ей показалось, что ее надежды осуществятся, но — увы! Дамы столь тесным кружком столпились вокруг столика, где мисс Беннет разливала чай, а Элизабет — кофе, что рядом с ней не осталось ни единого свободного места.

Дарси отошел в другой конец комнаты. Она наблюдала за ним, завидуя каждому, с кем он заговаривал, у нее едва хватало терпения разливать кофе всем желающим, и в конце концов собственная глупость вывела ее из себя!

«Человек, чье предложение я отвергла при помощи пинков и ударов! Как глупо с моей стороны рассчитывать на то, что он все еще меня любит! Разве способен хоть один мужчина снизойти до того, чтобы обратиться к отвергнувшей его женщине с повторным предложением? Скорее он попросит руки зомби!»

Правда, она слегка воспрянула духом, когда он сам принес назад к столику свою кофейную чашку, и, воспользовавшись возможностью, спросила:

— Ваша сестра по-прежнему в Пемберли?

— Да, она пробудет там до Рождества.

— Совсем одна? Ее друзья уже уехали?

— Да, с ней остались только слуги и личная охрана.

Она не знала, о чем еще спросить его, но если бы он хотел продолжить беседу, то мог бы и сам найти тему для разговора. Впрочем, он несколько минут молча стоял рядом с ней и наконец снова удалился.

Когда чайные приборы убрали и разложили карточные столы, дамы поднялись, и у Элизабет вновь затеплилась надежда, что мистер Дарси подойдет к ней. Но ей тотчас же пришлось с ней расстаться, поскольку он пал жертвой ненасытного стремления ее матери собрать побольше игроков для «Склепа и Саркофага». Вечер теперь был испорчен окончательно. Так они и просидели все время за разными столами, и ей оставалось лишь надеяться, что он достаточно часто посматривал в ее сторону и оттого играл так же невнимательно, как и она.

Миссис Беннет хотела оставить незерфилдских джентльменов еще и к ужину, но, к несчастью, их карета была подана прежде остальных, и задержать их было решительно невозможно.

— Ну, девочки, — сказала она, как только гости разъехались. — Что скажете? Думаю, вечер удался на славу, это несомненно. С сервировкой обеда мы уж точно не ударили в грязь лицом. Оленина была прожарена в самый раз, и все в один голос заявили, что давно не ели такого сочного окорока. Вот спасибо, Лиззи, что ты завалила нам такого превосходного оленя. А суп получился в сотню раз лучше того, что подавали у Лукасов на прошлой неделе, и даже мистер Дарси признал, что куропатки были отменно приготовлены. А ведь он наверняка держит двух или трех французских поваров. Джейн, милочка моя, сегодня ты была хороша как никогда!

Короче говоря, миссис Беннет была в отличнейшем настроении — понаблюдав за Бингли и Джейн, она окончательно убедилась, что наконец-то заполучит его в зятья, и предвкушение выгодной партии, помноженное на эйфорическое состояние, настолько затмило ее разум, что она весьма огорчилась, когда на следующий день мистер Бингли не примчался просить руки Джейн.

— Я и впрямь довольна этим вечером, — сказала Джейн Элизабет. — Собралось настолько удачное, настолько подходящее общество, что надеюсь, мы все будем чаще встречаться.

Элизабет улыбнулась.

— Оставь это, Лиззи! Не надо ни в чем меня подозревать! Меня это удручает. Поверь, я вполне могу получать удовольствие от бесед с таким приятным и разумным юношей, как он, не желая ничего более. Его отношение ко мне ясно говорит о том, что он никогда и не помышлял о том, чтобы завоевать мои чувства. Просто в обхождении он выказывает больше приветливости и желания понравиться, чем это обычно принято.

— Жестокая! — вскричала ее сестра. — Не позволяешь мне улыбаться, а сама только и понуждаешь меня к этому! Я уже наполовину решилась добиться от тебя признания, что ты влюблена в него.