Гордость и предубеждение и зомби

Ничего более приятного Элизабет и вообразить себе не могла и тотчас же с огромной признательностью приняла приглашение.

— Дорогая, дорогая тетушка! — с восторгом вскричала она. — Какая прелесть! Как дивно! Вы одарили меня новой жизнью и свежими силами! Прощайте разочарование и хандра! Что такое мужчины в сравнении с горами и скалами? О, я предвкушаю бои на вершинах гор! И скольких оленей мы завалим лишь при помощи наших кинжалов и стремительных ног! О, как мы ублажим Будду, припав к земной гармонии!

Глава 28

На следующий день каждый миг поездки приносил Элизабет новые и интересные впечатления. Они мчались в Хансфорд с новым кучером и удвоенным числом вооруженных охранников. На этот раз, к счастью, путешествие оказалось благополучным, и, едва въехав в Хансфорд, они сразу принялись высматривать дом священника, ожидая увидеть его за каждым поворотом. С одной стороны дороги тянулась ограда Розингс-парка. Припомнив все, что она слышала о его хозяевах, Элизабет улыбнулась.

Наконец вдали показался дом мистера Коллинза. Дом, окруженный садом, спускающимся к самой дороге, зеленый заборчик, живая изгородь — все свидетельствовало о том, что они на месте. Элизабет сразу почувствовала себя спокойно, поскольку о зомби в Хансфорде не было слышно вот уже много лет. Многие приписывали это присутствию леди Кэтрин де Бэр — столь великой воительницы, что сраженные недугом не осмеливались даже приближаться к ее дому.

В дверях показались мистер Коллинз и Шарлотта, и экипаж остановился у небольших ворот, за которыми начиналась усыпанная гравием дорожка, ведущая к дому. Завидев друг друга, все принялись кивать и улыбаться, и вот уже путешественники вышли из кареты, радуясь встрече. Но когда миссис Коллинз поприветствовала Элизабет, та была весьма опечалена ее видом. Она не видела Шарлотту несколько месяцев, и эти месяцы сказались на ней не самым лучшим образом: кожа на лице ее подруги заметно посерела и была покрыта язвами, речь стала ужасающе неразборчивой. То, что этого не замечали другие, Элизабет приписывала лишь их непроходимой глупости — в особенности это касалось мистера Коллинза, который, очевидно, даже не подозревал, что его жена на три четверти мертва.

Их провели в дом, и едва они очутились в гостиной, как мистер Коллинз с чрезмерной пышностью во второй раз поприветствовал их в своем скромном жилище и настойчиво повторил приглашение своей супруги подкрепиться с дороги.

Элизабет была готова узреть мистера Коллинза во всем его блеске и не могла отделаться от мысли, что, расписывая размеры комнаты, мебель и вид из окон, он прежде всего обращался к ней, как бы намекая на то, сколько она потеряла, отказавшись стать его женой. Но хотя все казалось уютным и опрятным, ей так и не удалось вознаградить мистера Коллинза даже вздохом сожаления. После того как они просидели в гостиной достаточно долго, чтобы восхититься каждым предметом обстановки, мистер Коллинз пригласил их прогуляться по саду. Работа в саду была одним из самых достойных его развлечений, и Элизабет оценила попытки Шарлотты порассуждать о том, как это полезно для здоровья, хотя понять, что она говорит, было довольно затруднительно.

Из сада мистер Коллинз хотел провести их по двум своим лугам, но дамы, чья обувь не была пригодна для прогулок по заиндевелой траве, повернули обратно, и пока сэр Уильям сопровождал мистера Коллинза, Шарлотта провела подругу и сестру по дому. Он был небольшим, зато удобным и отлично выстроенным. Но хотя Элизабет и радовалась, что ее подруга благополучно устроилась, печаль не покидала ее, поскольку Шарлотте недолго оставалось наслаждаться своим счастьем.

Ей уже сообщили, что леди Кэтрин еще в Розингсе. Во второй раз она услышала об этом за обедом, когда присоединившийся к ним мистер Коллинз заявил:

— Да, мисс Элизабет, в ближайшее воскресенье вы удостоитесь чести лицезреть леди Кэтрин де Бэр в церкви, и думаю, нет нужды упоминать о том, в какой вы придете восторг. Она невероятно любезна с моей дорогой Шарлоттой. Два раза в неделю мы обедаем в Розингсе, и нас ни за что не отпускают домой пешком. Ее светлость всегда велит заложить для нас свой экипаж. Точнее, один из своих экипажей, так как у нее их несколько.

— Деди Кэфрин вефьма почтенная… умная дама, — провыла Шарлотта, — и заботливая фофедка.

— Истинно так, моя дорогая, я это всегда говорю. Она из тех людей, уважение к которым просто не может быть чрезмерным.