Гордость и предубеждение и зомби

— Но неужели ты думаешь, что Лидия настолько беспомощна, что может пожертвовать своей честью, да что там — честью всей своей семьи?

— Думаю, так оно и есть, и мне решительно невыносима мысль о том, что возможно усомниться в воинском мастерстве одной из сестер Беннет, — со слезами отвечала Элизабет. — Право же, я не знаю, что еще сказать. Быть может, я слишком строга к Лидии. Но она еще так юна и последние полгода, а впрочем — весь прошлый год, не думала ни о чем, кроме пустых развлечений. Ей позволяли проводить время самым праздным и беспечным образом и пренебрегать ежедневными боями, медитацией и даже простейшими играми вроде «Оленьих нежностей». С тех пор как полк расквартировали в Меритоне, ее голова была забита лишь кокетством, любовью и офицерами. А мы все знаем, что Уикэм с его обаянием и привлекательностью может кому угодно вскружить голову.

— Да, но ведь Джейн, — заметила тетушка, — не думает, что Уикэм настолько дурной человек, чтобы решиться на такую подлость.

— О ком Джейн вообще думает дурно? Я видела, как она баюкала на руках неприличностей, умоляя их простить ее за то, что ей пришлось отрезать им руки или ноги, в то время как те из последних сил пытались ее укусить. Джейн, так же, как и мне, известно, что за человек Уикэм. Мы обе знаем, что он настоящий повеса и у него нет ни чести, ни совести.

— Тебе на самом деле это известно? — ахнула миссис Гардинер.

— Да, действительно, — ответила Элизабет, покраснев. — Помните, я недавно рассказывала вам, как недостойно он повел себя с мистером Дарси, да и вы сами, когда в последний раз были в Лонгборне, слышали, как он отзывался о человеке, проявившем к нему такую терпимость и щедрость. Есть и другие обстоятельства, которые я не вправе… о которых не стоит упоминать, однако его лжи о семействе Дарси поистине нет пределов.

— Но неужели Лидия ничего не знает? Могла ли она не иметь представления о том, о чем так хорошо осведомлены вы с Джейн?

— Так и есть! И это ужаснее всего. До моего визита в Кент, где я лучше узнала мистера Дарси и его родственника, полковника Фицуильяма, я и сама заблуждалась относительно мистера Уикэма — заблуждалась настолько, что моя честь потребовала семи ран позора. А когда я вернулась домой, то узнала, что полк вот-вот покинет Меритон. Поэтому ни я, ни Джейн, которой я обо всем рассказала, не сочли нужным предавать все огласке, не видя никакого смысла в том, чтобы опровергать доброе мнение, сложившееся о нем в Меритоне. И даже когда Лидия получила приглашение миссис Форстер, мне и в голову не пришло раскрыть ей глаза на его истинный облик.

— Значит, когда они уехали в Брайтон, у тебя не было подозрений, что они нравятся друг другу?

— Ни малейших. Не могу припомнить ничего, что указывало бы на их чувства, — разве что Лидия вырезала его имя у себя на груди, но ей такое всегда было свойственно. Когда он поступил в полк, она, разумеется, им восхищалась, впрочем, как и мы все. Первые два месяца каждая девица в округе была от него без ума, но он никогда не выделял ее среди прочих, поэтому вскоре ее безумное и бурное увлечение им миновало, и Лидия вновь принялась флиртовать с офицерами, уделявшими ей больше внимания.

И несмотря на то, что бесконечное обсуждение случившегося мало что могло прибавить ко всем их страхам, надеждам и предположениям, всю дорогу они не могли говорить ни о чем другом. Элизабет только об этом и думала. Страдая и бесконечно упрекая себя, она не могла отвлечься ни на минуту.

Они мчались так быстро, как только было возможно, пока не въехали в деревеньку под названием Лоув, где недавно произошла ожесточенная схватка между солдатами королевской армии и полчищами зомби с юга. С этого места дорога была настолько запружена телами — как людей, так и неприличностей, — что проехать по ней стоило немыслимого труда. Поскольку дотрагиваться до трупов было небезопасно, кучеру пришлось извлечь из ящика под каретой орудие в виде железного клюва и прикрепить его кожаными ремнями к шеям передних лошадей, так, чтобы получилось нечто вроде плуга, которым они расчищали себе путь среди мертвецов. Не желая больше терять ни минуты, Элизабет уселась рядом с кучером, держа наготове свою Браун Бесс, чтобы выстрелами предупредить малейшую опасность. Она запретила кучеру останавливаться, и даже самые интимные нужды им следовало отправлять прямо с того места, где они сидели. Они ехали всю ночь и на другой день к обеду уже были в Лонгборне. Элизабет утешала мысль о том, что Джейн не пришлось их слишком долго дожидаться.