Танатонавты

Озадаченная аудитория поплелась на выход.

226. Христианская мифология

…Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное.

Первое послание апостола Павла к Коринфянам, XV, 42–44.

Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

227. Пупочек

Рауль отказался от мысли найти свою мать, которая, не ведая о его внезапной перемене настроения, по-прежнему пребывала в бегах. Он говорил меньше, но, казалось, все время был охвачен гневом. Лишенный анестезирующего эффекта алкоголя, он с каждым днем становился все мрачнее. После стольких попыток найти отца он даже и не пытался отыскать свою мать. Судя по всему, это был хорошо известный психоаналитикам синдром. Эдипов комплекс снова в ходу, только у Рауля все было наоборот. Он влюбился в отца и хотел убить мать.

Стефания пыталась его утешить, и между ними происходили длиннейшие беседы. Со мной Рауль был молчалив, словно стыдился своего недавнего поведения.

Амандина изображала из себя звезду. Она стала нашей танатонавткой № 1. Она летала туда-сюда между «Бют-Шомон» и раем, где святой Петр, с которым она особенно подружилась, называл ее «моя маленькая инициаточка».

Акции Люсиндера, судя по предвыборным опросам, росли с каждым днем, а мы с Розой в это время всех себя посвятили составлению полной географии рая. Что находится после зоны взвешивания душ? Далеко не раз мы пытались пройди туда, но так и не смогли обогнуть гору света, чтоб заглянуть ей за спину: уж очень коротки у нас пуповины. И поскольку Роза к тому же была беременна, никто из нас не хотел рисковать ее жизнью ради сакрального знания.

Моя супруга-астроном упорствовала во мнении, что на дне черной дыры кроется ее антипод — белый фонтан, извергающий души, как брандспойт с широким горлом. Мертвецы, всосанные с одного края дыры, проскакивают ее насквозь под действием силы реинкарнации. Ожидая, когда она наконец увидит все это сама, Роза занималась совершенно прозаическим исследованием гамма-лучей, несущих больше энергии, чем рентгеновские или ультрафиолетовые лучи.

Как-то утром, приняв душ, я задержался, завороженный зрелищем булькающего пенного водоворота в сливе ванны. Все тайны астрономии были в этом водяном вихре, куда, как в черную дыру, засасывало грязную воду. В центре — ядро, насыщенное энергией. Я подумал о старинной загадке Рауля: как нарисовать круг и его центр, не отрывая карандаша от бумаги?

Вода уходила в канализацию. А куда сливаются наши души? Ладно, нечего ломать голову. И так известно, что сосредотачиваться надо всегда на том, что в центре. Стефания утверждала, что истинное «я» находится в том древнем коридоре, что прежде связывал нас с матерью. Пупок. Через него мы получали питание, кровь, силу, а потом при рождении эти ворота закрылись. Однако, по словам Стефании, пупок ни в коем случае не теряет после этого своего значения. Это наш центр тяжести, наш истинный центр.

В случае болезни достаточно нагреть этот самый пупок, контактировавший в свое время со всеми зонами, что от него питались, и тепло будет расходиться по всему телу.

Через пупок живота нашего вступаем мы в жизнь. Через пупок Галактики нашей вываливаемся мы в смерть.

Я таращился в опустевшую ванну и с трудом натягивал банный халат на распаренную кожу.

228. Египетская мифология

В Древнем Египте XVIII династии порядок обращения с покойными фараонами и некоторыми вельможами был расписан крайне подробно. Бальзамирование начиналось с того, что труп укладывали на спину. Руководитель церемонии, как правило, был жрецом Осириса в облачении Гора. Его сопровождали четыре помощника, олицетворявшие четыре стороны света. Они проводили эпиляцию трупа, затем открывали доступ в брюшину через разрез над диафрагмой, с левой стороны. Жрец Осириса засовывал туда руку и начинал извлекать благородные органы, подверженные тлению: печень, селезенку, легкие, кишечник, желудок. Обмыв и очистив их, он помещал эти органы в консервирующие растительные растворы. Помощники покрывали грудную клетку гудроном, не пропуская ни одного кусочка плоти. Затем они заливали в тело масло, мирру и набивали его тканью, чтобы придать животу обычную форму. Похожая процедура касалась и черепа. С помощью жесткого стержня через ноздри умершего пробивались две лобные пазухи. Теперь бальзамировщик мог туда вставить крючковидный инструмент, которым он разрыхлял мозговое вещество в фарш и затем выдувал его из черепа через другую ноздрю. Как только мозг был удален, церемониймейстер заливал внутрь черепа гудрон. Смолу надо было обязательно равномерно распределить по внутренней поверхности, для чего голову деликатно поворачивали во всех направлениях. И наконец, тело обертывали желто-оранжевыми льняными лентами. На веки клали пару искусственных глаз из дерева, затем все накрывалось картонной погребальной маской с лицом умершего. Нарисованное лицо должно было быть молодым и симпатичным.