— Мишель, ты единственный, кто меня понимает.
А вот этого я не люблю. Склонив голову, я украдкой выбирал кусочки скорлупы, которые уронил на сковородку.
Я выставил на кухонный столик две самые лучшие тарелки. Она машинально присела.
Я разделил омлет пополам. Амандина сидела неподвижно, уставившись в тарелку.
— Ты не хочешь? — спросил я. — Это не так уж плохо.
— Я уверена, что это божественно, просто я не голодна, — вздохнула она.
Амандина взяла меня за руку и посмотрела на меня глазами продрогшего, брошенного щенка.
— Бедный Мишель! Как я, должно быть, надоела тебе своими историями…
Я взглянул на нее. Печальная, она была еще красивее. В тот вечер в меню оказалось полное повествование о ее любовной истории с Раулем. Насколько он мягкий, настолько же инициативный и внимательный. Она убеждала меня, что Рауль — мужчина ее жизни и что она никогда не была так влюблена. Я ответил, что не стоит так убиваться. Стефания — просто увлечение, и Рауль вернется к ней.
Я не понимал, как может мужчина не быть до глупости влюбленным в эту газель со светло-голубыми глазами. Даже несмотря на полновесную и нахальную итальянку.
— Мишель, ты так добр ко мне.
Но в ее ауре не было ничего, что бы резонировало с моей. Она воспринимала меня как друга или бесполого коллегу. Может быть, именно мое чрезмерное желание отталкивало ее. Может быть, моя страсть представлялась ей бурной Ниагарой и потому отпугивала.
— Ты такой добрый, Мишель! Позволь мне сегодня спать вместе с тобой, прошу тебя. Я так боюсь оказаться совсем одна, на холодной простыне.
Я позеленел, покраснел, закашлялся.
— Ладно, — прохрипел я.
Я кое-как напялил пижаму и застегнулся до самого горла. У нее с собой была шелковая ночная рубашка. Я ощутил рядом с собой атласную кожу, ее тело источало ароматы сладкого мускуса и амбры. Это пытка. Еще ни одна женщина не вызывала во мне такого взрыва страстей.
Дрожа от бури эмоций, я дотронулся до ее плеча и коснулся нежнейшей кожи.
Амандина, грациозно свернувшись калачиком под моим одеялом, издавала звуки, обещавшие наслаждения. Сердце колотилось в бешеном темпе. Еще одно движение, и я узнаю, что испытала Стефания на том свете. Наверное, это мощный взрыв. Хм-м, должно быть, это мой гипофиз посылает сигналы боли, все так напряжено. Не будем обращать внимания. Мои пальцы проделали еще несколько шажков на этом опасном пути.
Она схватила мою ладонь и оттолкнула ее с извиняющейся улыбкой.
— Не будем портить нашу замечательную дружбу, — промурлыкала она. — Ты мой единственный и настоящий друг, я не хочу тебя потерять.
138. Поучения йогов
Человеческое тело имеет семь чакр, которые служат энергетическими точками.
Первая чакра: расположена над половыми органами, между копчиком и анусом. В здоровом состоянии обеспечивает жизненной энергией.
Вторая чакра: расположена сразу под пупком. В здоровом состоянии обеспечивает силой действия.
Третья чакра: расположена в нижней части солнечного сплетения. В здоровом состоянии позволяет земной и космической энергии облучать тело.
Четвертая чакра: расположена в центре солнечного сплетения. В здоровом состоянии позволяет человеку чувствовать себя в своей тарелке.
Пятая чакра: расположена в нижней части горла. В здоровом состоянии позволяет свободное общение.
Шестая чакра: расположена между бровями. В здоровом состоянии позволяет ощущать внутреннюю энергию и наделяет даром ясновидения.
Седьмая чакра: расположена посредине темени. В здоровом состоянии позволяет мгновенно постичь принципиально важные вещи.
Наставление по хатха-йоге.
Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
139. Стефания в пароксизме наслаждения
Так как журналисты потребовали от Стефании интервью, моя мать организовала пресс-конференцию в зале, предусмотренном для таких мероприятий на танатодроме «Бют-Шомон». Родительница с каким-то особенным злорадством выгнала на улицу всех представителей эротических и порнографических журналов. «Не хватало еще, чтобы наша малютка Стефания красовалась на свинских обложках!» — гневно бормотала она.
Сама же великая дива-танатонавтка поднялась на эстраду и поразила воображение всего благородного собрания, ожидавшего ее чуть ли не четверть часа, заявлением, что поведает о наслаждениях за второй стеной только тем, кто подготовлен к их восприятию. И дополнила, что перед собой она не видит никого, кроме журналистов с инфантильным менталитетом, неспособных нарушить табу.